773
приходит также за ним. Отчужденность между ними падает, он
живет вместе со своим сознанием в своем опыте, утвердившем как
его самого, так и его Айшу. С этой высоты он оглядывается вниз, он
начинает созерцать жизнь мира, и под его пламенным взором все
мертвое оживает.
«Теперь, оглядываясь назад, за собою мы видим мертвую жизнь;
все имена слетели с вещей, все виды творчества распались в прах,
пока мы стояли у преддверия; стоя во храме, мы должны, как
первозданный Адам, дать имена вещам, музыкой слов, как Орфей,
заставить плясать камни. Стоя в магическом ореоле истинного и
ценного, мы созерцаем лишь смерть вокруг этого ореола; перед нами
— мертвые вещи. Давая имена дорогим мертвецам, мы воскрешаем
их к жизни; свет, брызнувший с верхнего треугольника пирамиды,
начинает пронизывать то, что внизу; все, умерщвленное нами в
познании и творчестве, вызывается к жизни в Символе. Теперь, как
Маги, мы спускаемся вниз по пирамиде, и там, где ступаем мы,
возвращается право — познанию быть познанием, возвращается
право — творчеству быть творчеством. Мертвая пирамида
становится живой; знание жизни, умение воскресить носит в себе
Посвященный в третью ступень».
Андрей Белый.
1
Относительные формы, относительные пути, относительные
синтезы — все группируется стройным хороводом, облекая его
бытие, и исполняется им в свою очередь. Все становится на свое
место, все обретает смысл, все проникается сознанием цели.
Свет
Конечного Синтеза проникает до конечного дифференцирования,
все делает разумным и сознательным, т. е. — живым. Вот почему
достижение конечного этапа человеком есть воистину воскресение
из мертвых, обретение истинной жизни во всей ее полноте.
1
Символизм. Книга статей. Стр. 112—113.
