Основой статьи является данное Рунмастером понимание полевого генома как «строго определённой голографическим принципом последовательности рун (архетипов), составляющей собой сдвоенную замкнутую бесконечную мёбиусоподобную спираль. Причём, цепи, составляющие сдвоение, перпендикулярны друг другу (как вектора электромагнитной волны) и сдвинуты на π/2 по фазе».

 

 

 

 

В этом определении каждое слово значимо, весомо и требует постоянного размышления. Почему цепи генома перпендикулярны друг другу, сдвинуты именно на π/2 по фазе (90 градусов), замкнуты в окружность таким образом, а не иначе? Какие смысловые пласты содержит и раскрывает это представление полевого генома?

Чтобы ответить на эти и другие вопросы коснёмся логики Творения.

 

Обернитесь, мы здесь…

 

Для нас, людей, рефлексия на тему «кто я» не кажется сложной, поскольку имеем в наличии множество зеркал, в которые можем всматриваться сколь угодно долго. В конце концов, мы сами можем осмотреть своё тело (как что-то внешнее) и родить некоторые суждения о себе.

Другое дело, познать себя Абсолюту, – который един, кроме которого ничего не существует, и всё что существует это он. В такой ситуации не остается ничего другого как начать оборачиваться, вращаться в попытке увидеть своё лицо (так иногда случается во сне, когда не можешь увидеть себя как что-то внешнее).

Вращение по окружности можно представить в виде гармонического колебания (волны), в котором изменяется амплитуда в зависимости от угла поворота (фазы) относительно выбранного нуля.

 

 

Но, при этом, Абсолют вращается весь, поэтому не может себя «догнать». Такую, казалось бы, патовую ситуацию он решает парадоксально (и) легко – если увидеть себя нельзя, то можно наблюдать свое вращение! И он начинает вращаться в другую сторону, относительно начального оборота.

 

 

Пока Абсолют движется в «левом» мире, то имеет возможность познавать своё «правое» вращение, и наоборот, – двигаясь в «правом» мире, он осознаёт свое «левое» вращение. Таким образом, Абсолют раздвоился и создал себе зеркало, смотрясь в которое получил возможность познавать и творить.

Всё что мы, люди, видим в проявленном (условно «правом») мире – это вращение в том или ином масштабе «левого» мира. Поэтому вращение есть отправная точка логического познания. Она же и конечная. Что, по-видимому, не предел познания как такового. Просветленные учат нас тому, что мы можем познать не только вращение, но и осознать себя тем, кто вращается…

Такое «лево-правое» движение Абсолюта порождает стоячую волну – систему двух встречнонаправленных взаимоперпендикулярных волн, при интерференции которых образуются узлы (минимумы) и пучности (максимумы). Одна волна относительно другой является либо падающей, либо отражённой, в зависимости от позиции наблюдателя. Волны взаимоперпендикулярны, т.е. проекция одной в другую равна нулю. Поэтому нашу «матрешку» на плоскости корректней изображать так (получили ключ Изиды):

 

 

 

Сдвиг по фазе

 

Один хороший преподаватель в институте периодическими повторами вбил мне и моим товарищам в головы фразу: «индуктивный ток плохой, отстает по фазе», чтобы мы запомнили навсегда, что ток, протекающий по катушке индуктивности, отстаёт по фазе на π/2 от ёмкостного тока. Запомнить-то мы запомнили, но объяснить нам, почему именно так происходит, не смог никто. Отвечали: потому что магнитная и электрическая составляющие электромагнитной волны сдвинуты на π/2. Хорошо. А почему они сдвинуты на π/2? Занавес…

Почему же в стоячей волне падающая и отраженная волна сдвинуты друг относительно друга по фазе именно на π/2 – то есть, одна из волн опережает другую на 90⁰?

Вспомним, что волна состоит из частиц, которые являются волной. Читатели сайта «Русские времена» помнят, что под движением понимается не собственно движение, а вспыхивание/угасание (реинкарнация) одной единственной двойственной точки, которая осуществляется по определённой траектории.

Поэтому приведённый выше принцип вращения Абсолюта в себе (знак «бесконечности»), определяет не только траекторию движения всех процессов и предметов во Вселенной, но и является траекторией (графиком) проявления одной единственной точки.

Почему реальная точка Вселенной двойственна? Потому что осознать своё существование, например, в «левом» мире, она может только переместившись в «правый»; точка существут только в процессе колебания относительно некоего положения равновесия (точки симметрии). Точка существует или в «левом» мире, или в «правом».

Покажем это последовательно на нескольких иллюстрациях.

Пусть в начальный момент точка существует в «синем» информационном мире, что соответствует положительному максимуму функции (большая синяя точка). Тогда в «красном» проявленном мире её нет (маленькая красная точка) – значение функции равно нулю. Мы видим, что в начальный момент фазы этих двух точек сдвинуты на 90⁰ – т.е. когда в левом мире максимум функции, в правом – её значение равно нулю.

 

 

Затем, синяя точка, подчиняясь вращательному движеню постепенно угасает (маленькая синяя точка), а за это же время в красном мире достигается максимум (большая красная точка) – т.е. точка материализуется в красном мире.

 

 

Затем точка материализуется опять в «левом» мире (отрицательный максимум функции), и опять в «правом» (положительный максимум функции).

Таким образом, сдвиг цепей сдвоения полевого генома на 90⁰, является выражением действия принципа «или» (6-й аркан – принцип выбора) – точка существует поочерёдно или в левом (информационном), или в правом (проявленном) мире. Один из миров как бы запаздывает по отношению к другому.

 

Динамическая Четверица

 

В движении картина проявления точки будет выглядеть следующим образом:

 

 

Поэтому в движении кажется, что «правый» и «левый» мир зеркально симметричны друг другу. Если же вглядеться пристальней, то приходишь к выводу, что симметрия – перекрестная (левому верхнему максимуму соответствует правый нижний) – т.е. правый мир перевёрнут вверх тормашками (коллапс выворачивания). Если же ещё внимательней приглядеться, то и вовсе симметрия отсутствует – например, в момент времени, когда точка проявлена в левом мире – левому максимуму соответствует правый ноль (маленькая красная точка).

Полученный нами нехитрый рисунок, по большому счёту, раскрывает смысл (по крайней мере, физический) динамической Четверицы – это двойственная волна. Частица проявляется то в левом мире, то правом (волновое движение), при этом, частица сама есть волна. Материализация одной частицы требует, чтобы она проявилась четырежды. Поэтому проявленный мир начинается с Четверицы. Приведенный рисунок является как бы минимальным кирпичиком, из которого соткан мир.

Если Троица – это единство и противоположность бинера право-левого мира, то динамическая Четверица – это то, что позволяет Троице существовать, что позволяет быть единству этих двух миров, что связывает эти миры. Четверица динамическая, поскольку существует только в движении, динамике.

Из полевого генома мы знаем, что слово Бог (двойственность) разворачивается в слово Брахма (четырехголовый) (четверица).

Этими же четырьмя рунами можно составить и ряд других знакомых нам слов, которые, так или иначе, обозначают мысленное вращение:

ХЕРУВИМ (тетраморф – четырехликий) – МеРХАБА – ВиХРь Мысли – БРАМА Х (энергетические ворота) – ВиБРо М (вибрация мысли, выбор) – ГРеБень М – БАХРоМА – Б ХРАМ и т.д.

Что самое большее и самое меньшее мы можем сказать о Творце? Это то, что он РОД – . Утверждая принцип РОДа, Творец задаёт существование двойственной точки. Но руны содержат не только принцип равнозначной двойственности. В слове Р0Д имеется ноль (парадоксальный ноль симметрии) и буква Д (Добро, руна , которая выражает принцип динамической Четверицы). Т.е. принцип РОДа утверждает двойственную точку, которая совершает колебательные движения относительно ноля по соответствующей траектории (знак бесконечности). Далее следует развитие следующих принципов, утверждается идея непроявленного сверхсветового мира «Тверди» – руна , и проявленного мира – руна . И так далее…

 

 

 

Гений Фурье

 

Почему же, если оба мира созданы мысленным вращением Абсолюта (т.е. принципиальной разницы между ними нет) – один из миров воспринимается нами как «информационный» (сверхсветовой, Твердь), а другой в виде «энергии»? Каким образом мы воспринимаем мысленный квант как квант информации и как квант энергии? Пока мы чувствуем это разделение трудно осмыслить единство мира, взаимопереход одного мира в другой. Да и есть ли вообще этот переход?

Чтобы приблизиться к ответу вспомним кое-что о голограмме и великих наработках математика Ж.Фурье.

Голографическое изображение предмета на плёнке представляет собой стоячую волну, полученную в результате интерференции двух световых пучков (опорного колебания и отражённой от предмета волны). На плёнке мы видим бесчисленное множество окружностей разного диаметра и интенсивности. Выше мы разобрали, что движение по окружности есть волна – гармоническое колебание (синусоида) с определённой амплитудой, частотой и фазой. Т.е. какой-то предмет, запечатлённый на приведённом снимке, представлен в виде системы гармонических колебаний с разными частотами, амлпитудами и фазами. Не правда ли, напоминает кружочки, которые мы рисовали в начале статьи? Даже не напоминает. Это они и есть.

 

 

На координатной плоскости это изображение можно представить следующим образом (в электросвязи это называют спектром сигнала, где f1,f2,f3 – гармонические колебания определенной амплитуды):

 

 

Всё в мире есть вращение. Почему – мы разобрали выше.

Тогда каким образом, например, яблоко, которое является на самом деле системой мысленных вихрей Абсолюта (системой частот, колебаний, волн), мы воспринимаем именно как яблоко, которое ещё и имеет вкус, запах, цвет, червячков внутри?

Гениальный математик Ж.Фурье разработал математический аппарат (формулы приводить не будем), который позволяет любую функцию, определённую на промежутке времени t (т.е.значение или закон изменения которой известны и могут быть вычислены) представить в виде элементарных составляющих – гармонических колебаний определенной частоты и амплитуды. А поскольку любой предмет или процесс (даже жизнь человека) могут быть представлены в виде некоторой функции по времени f(t), их можно представить в виде гармонических колебаний (вращения) определенной амплитуды и частоты.

Вот так из мира материального мы вернулись в мир виртуальный.

Учёные установили, что наш мозг реагирует не на видимое нами изображение предмета, а на вид, который ему даёт преобразование Фурье. Т.е мозг видит не яблоко, а реагирует на определенные частотные составляющие (голограмму яблока), и только затем преобразует систему этих составляющих в то изображение, которое мы видим. Аналогично и с запахами, и со звуками, и со всем другим. Так что это ещё большой вопрос как мы видим – изображение через глаз попадает в мозг и обрабатывается, или же мозг, резонируя с голограммой вселенной, проецирует это изображение нам на сетчатку глаза. Т.е глаза в этом случае выполняют всего лишь роль белой простыни, повешенной на стену, а мозг является тем проектором, который крутит кино.

Можеть оказаться, что весь этот удивительный мир творится в нашей голове.

Но не будем на этом зацикливаться. Идём дальше.

Процесс разложения функции на гармонические составляющие называют прямым преобразованием Фурье, а обратное преобразование – гармонических составляющих в функцию по времени t – соответственно, обратным преобразованием Фурье.

Что интересно и значимо в этом – если функция является периодической (т.е. её значения повторяются через период времени Т – например, чередование чёрных и светлых квадратов на шахматной доске), то спектр функции является линейчатым (одни гармоники есть, других нет) – и определяются с помощью рядов Фурье.

 

 

U(t) – периодическая функция, с периодом следования равным Т,

А(f) – линейчатый спектр функции, расстояние между отдельными гармониками равно частоте следования функции F=1/Т.

Если же функция является непериодической, то её спектр оказывается сплошным (присутствует бесчисленное множество гармоник) – и определяется с помощью интеграла Фурье.

 

 

U(t) – непериодическая функция, с периодом следования Т = ∞,

А(f) – сплошной спектр функции, расстояние между гармониками равно частоте следования функции F=1/Т = 0, в спектре присутствуют все возможные частоты и амплитуды.

Чтобы читатели примерно представили ценность вклада Фурье в развитие науки и технического прогресса, скажу только, что без его преобразования невозможно было бы построить и разработать системы радиосвязи, анализировать сигналы и рассчитывать параметры приёмо-передающих устройств. Преобразование Фурье – это Библия для всех специалистов в области радиотехники.

 

Возвращаемся на круги своя, но не повторяемся…

 

Но что даёт нам преобразование Фурье в контексте материала изложенного в начале статьи?

А даёт оно простой вывод: мир непериодичен!

Если бы мир был периодичен (т.е. повторялся), то в его спектре отсутствовал бы целый ряд гармонических составляющих (смотри линейчатый спектр). Т.е. появилась бы возможность несуществования одних, и существования других (обидно ведь) – что противоречит принципу мироздания. Либо существует всё, либо не существует ничего и никого.

Но, скажете вы: мы же приводили в начале статьи примеры с постоянным повторяющимся вращением как основным принципом мироздания. Скажете и будете правы! Потому что мир периодичен! Но с одной существенной оговоркой.

Поясню.

Представим, например, что «левый» информационный мир сделал 2 оборота. Родилась волна длиной 4π – скажем радостно мы, нарисуем синусоиду, успокоимся… и окажемся не правы.

Пока «левый» мир совершает движение по кругу (непериодическое колебание) – его спектр будет сплошным, т.е. в нем будет существовать возможность жизни абсолютно для всех, все его потенциальные возможности будут реальными. Но что произойдёт, когда круг замкнется? «Левый» мир окажется в точке повторения себя, в нём образуется период повторения – и в этот самый момент его спектр окажется линейчатым, а значит появится возможность несуществования чего-то. Если же, появляется возможность несуществования хоть малейшей части мира, значит не существует и весь мир.

Замыкаясь, мир задаёт условие своего несуществования (вспомните трактовку 16-го аркана – завершённость, крушение; Oн). Что же происходит с миром. Он умирает? Нет.

В момент исчерпания возможности нахождения в «левой» части (момент замыкания начала с концом), мир переходит в «правую» часть.

В «правой» части мир существует в момент времени t=0 – момент, когда «левый» мир замкнулся, исчерпал возможность своего неповторения, а стало быть и существования. В момент, когда он должен выработать совершенно новый путь и идею своего развития. В момент зарождения нового витка.

Так что же делает мир в своей «правой» части? Он осмысляет и оценивает свой путь в «левой» части, вычерпывает из него всю новизну, проходит по всем его дорожкам. Для чего? Возможно для того, чтобы на основании осознания своего «левого» движения, выработать идею развития нового «левого» мира. Дать ему толчок для воскрешения.

Со временем, когда вся новизна «левого» мира познается «правой» его частью – «правый» мир тоже замкнётся, движения в нём станет невозможным. И в момент его временной смерти (момент замыкания и зарождения нового) – мир возродится в «левой» части.

Но!!!

ЭТО БУДЕТ УЖЕ СОВСЕМ ДРУГОЙ «ЛЕВЫЙ» МИР!

Прежний «левый» мир уже умер. Да, он никуда не исчезнет. Он останется в Тверди. И на пути своей эволюции мир снова будет его проходить. Старый и новый миры будут сосуществовать. Но в каждом новом витке (цикле) рождается абсолютно новый другой мир! Мир не делает два оборота. Мир делает один оборот. И умирает (переходит в другую свою часть). Затем новый мир делает один оборот. И умирает, чтобы возродиться в другой своей части.

Так чем же по сути «левый» информационный мир отличается от «правого» энергетического мира? Тем, что левый мир для нас, находящихся в «правой» части, уже замкнулся (16-й аркан – ). Для нас он мертв. В нём нет движения и развития. В нём уже всё случилось. Поэтому он воспринимается нами как мир застывших волн. Мир информации – всё известно и нет ничего нового под луной. Всё определено и известно. Абсолютное знание. Информация. «Правый» же энергетический мир ещё находится в движении (как в одном анекдоте про старого и молодого музыканта – правый мир ещё ищет, а левый уже нашёл…). Правый мир будет находиться в движении, пока не исчерпает всю новизну левого мира, пока не исследует, не осознает все его закоулки.

 

 

Не об этом ли нам говорит число «пи» (иррациональное бесконечное число). Оно определяет длину окружности. Окружность пока не может замкнуться. Пока у знаков числа «пи» после запятой нет периода повторения.

Когда он будет найден, наш мир замкнётся. Или когда наш мир замкнётся – будет найден последний знак числа «пи».

Когда, например, «левый» мир делает два оборота это надо понимать так:

 

 

Один оборот делает красный мир. Один оборот делает зеленый мир. В каждый новый цикл (руна ) рождается совершенно новый мир.

Поэтому спектр мира будет линейчато-сплошным. Где каждая вертикальная линия будет отмерять существование нового цикла – нового мира.

 

 

Мир периодичен? И да, и нет.

Есть циклы большие и меньшие. На дереве опадают листья. Вместо них затем вырастают, вроде бы, такие же листья. Но это совершенно другие листья, которые не помнят своей прошлой жизни. У них другие цели и стремления, другое призвание. Может, спасти жизнь человеку, или укрыть от солнца тенелюбивое растение. Может, вдохновить художника…

Придёт время и дерево усохнет. На его месте вырастет, вроде бы, такое же дерево. Но это будет уже совершенно другое дерево. И питать его будут другие дожди.

Все в мире возвращается на круги своя, но ничего не повторяется.

 

Б С К

 

Какие же практические выводы могут позволить сделать наши рассуждения о всяких кружочках и линиях?

Парадигма, основанная на таком представлении о глубинных мотивах жизни, может быть базой для переосмысления всех сфер нашей научной и практической деятельности. От клетки до глобальных политических процессов.

Одна клетка умирает, а вместо неё рождается другая – ну и что тут такого? А то, что новая клетка не помнит, что она болела. Она рождается новой свежей и здоровой. Почему же человек продолжает болеть? Потому что он заражает новую клетку памятью о своей болезни. Человек помнит, что он болен. Клетке не остается ничего другого как подчиниться.

У каждой клетки, которые образуют конкретный орган есть свой определённый период обновления. Если мы будем его знать, теоретически можно силой намеренной мысли излечиться за определенный период.

Аналогично можно подойти к анализу общественных процессов, как циклическому процессу (та теория циклов, которая разработана сейчас не позволяет адекватно прогнозировать действительность). Анализу основ управления организацией (которая обязательно развалится, если не обновлять базовые идеи её развития).

Мы никогда не найдем промежуточные звенья эволюции определенных видов – потому что их нет. Происходит скачок – в прошлой жизни ты был без крыльев, и тут, бац, ты рождаешься в новой жизни уже с крыльями. Потому что в прошлой ты решил, что неплохо было бы и заиметь парочку крыльев для себя. Чтобы выжить. Или чтобы увидеть Землю с высоты птичьего полета.

Это и есть Творчество. Сидит художник – смотрит на то же, что и ты, анализирует, ищет. Хлоп – и рождается новый шедевр, новая идея. Из ничего.

А представьте возможности мозга, который резонирует непосредственно с информационным полем («левым» миром). Видеть сквозь стены – пожалуйста, телепатия – раз плюнуть. А слабо силой мысли постичь идеи развития нового мира, новых вселенных, нового человека? Будет новый человек. А будет новый человек – преобразится и природа. И лев будет лежать у ног твоих, и питаться травой…

Пока же главенствующие во всех сферах общественной жизни идеи и смыслы выглядят нежизнеспособно и ведут в никуда.

Как любил замечать один из моих преподавателей – БСК, что значило: бред сивой кобылы. А мы поначалу думали, что это аббревиатура какого-то нового типа вооружения.

© Александр Гребиниченко, 2011

Вместо предисловия

Сначала предлагаю посмотреть документальный фильм «Семь шагов за горизонт», который посвящён исследованию возможностей мозга и способностей человека.

В экспериментах, показанных в фильме, принимают участие: счётчик-феномен И.Шелушков, человек с феноменальной чувствительностью Б.Дрожин, чемпион мира по шахматам М.Таль, дающий сеанс одновременной игры вслепую, и Владимир Райков, который с помощью глубокого гипноза раскрывает потенциальные способности человека.

В каждом человеке скрыт гений. И фильм заканчивается словами Владимира Райкова «Дерзайте, вы талантливы». Эти слова обращены и к тебе, мой читатель.

Семь шагов за пределы и границы возможного. С научной точки зрения фильм сделан честно без подтасовки и фальсификации. В 1968 году фильм вызвал эффект разорвавшейся бомбы. Он с успехом шёл в кинотеатрах и горячо обсуждался. Отмечен многими международными призами и дипломами. Не потерял актуальность и в наше время.

В фильме предъявлены факты без комментариев и объяснений. Поставлен большой вопросительный знак в виде изогнутой брови удивлённого зрителя. Прошло полвека, а ответов так и нет.

О времени

Фильм напомнил моё время. В 1968 году я окончил свой первый ВУЗ, и в фильме вы видите лица моего поколения. Мне они кажутся знакомыми. Такими мы были: нет ни бритоголовых бычков, ни гламурных дур с силиконовыми губами. Нашими богами были Гагарин и учёные, мы страстно рвались ввысь к знанию. Мы очень много читали. Нас здорово и на совесть учили, мы получили лучшее в мире образование, фундаментальности которого хватило до сегодняшнего времени. И мы были счастливы. То были годы оптимизма, надежд и уверенности в будущем.

Сегодня нас модно называть выжившими из ума пенсионерами, живущими устаревшими представлениями. Кто знает, может, так и есть. И невредно по утрам смотреть в зеркало честными глазами.

Ошибка каждого поколения в том, что оно полагает предшественников глупее себя. А далёкие пращуры вообще кажутся дикими и неразумными. И лишь когда углубляешься в философские дебри до уровня мировых парадоксов Бездны, вдруг обнаруживаешь, что все твои «открытия» были известны древним предкам, жившим и творившим каждый в своё время. Мало того, предки умудрились упорядочить знание, систематизировать и зафиксировать для потомков в свёрнутом виде на универсальном образном языке богов (арканов и рун) и на понятийном языке людей (букв и слов), благодаря чему оно сохранилось без искажений.

Осознав это, повернётся ли у вас во рту язык назвать предков дикими варварами? У некоторых поворачивается.

Оказалось, что мы – русские – не знали своего языка. Мы умели им пользоваться, восхищаться, гордиться и умничать по поводу падежей, суффиксов и окончаний. А теперь вдруг поняли, какое интеллектуальное богатство унаследовали от бестолковых дикарей. Пока мы умеем лишь говорить и писать, пока мы лишь наслышаны о магии слова, но язык Рода ещё преподнесёт нам сюрпризы.

Мудрое слово уже сказано, и нет ничего нового под солнцем. Каждому свой путь и своё время. И каждому поколению наступать на одни и те же грабли. Ведь шишки на детском лбу и разбитые коленки – признак роста.

Сегодня другое время. Мы в щенячьем восторге от информационных технологий и компьютерных побрякушек. В небе и космосе летают умные машины. Но основы всего этого заложило поколение дерзких мечтателей. И всё то, что присвоено олигархами, создано ныне жалкими и наивными «маразматиками», доживающими век в нищете и забвении. Ну, а что нового и интересного придумает нынешнее половозрелое поколение, поживём – увидим. Пока же вижу жестокие нравы, которых не было. Одно скажу, отношение поколения к предшественникам вернётся к нему позже. Так уже было, и не раз.

Времена меняются безвозвратно. Выросло новое поколение, и ему своя жизнь и свои идеалы. Поглядим, получится ли потреблять, не производя. И вообще, возможно ли оставаться на плаву, не барахтаясь? По-моему, мы везде опоздали, потому что стоим и громогласно машем руками, изображая полёт. Летать-то некому: крылатые постарели и вымерли, а новая генерация получилась какая-то бескрылая. Те народы, которые в 1968 году ездили на верблюдах, жили в бамбуковых хижинах и ходили босиком без штанов, сегодня нас обогнали. Сегодня они, а не мы, удивляют мир смелыми проектами. А мы по инерции продолжаем гордиться не своими заслугами, думаем, что мы всё ещё великие, и недоумеваем, почему нас перестали уважать. Мы выпадаем из течения развития и становимся «бывшими», живущими прошлым. А его уже нет, только в памяти.

Без прошлого нет будущего. Очернители прошлого на самом деле убивают будущее. Они знают своё дело.

В кои-то веки мы – наследники арийской мудрости – вдруг ощутили себя безмозглыми гастарбайтерами. Вот и приходится тешить себя сколковскими надеждами на приток чужих мозгов. А свои-то где? Перефразируя известное выражение, скажем: «Народ, который не кормит свои мозги, будет кормить чужие». Чужие мозги нас уже обобрали и используют в качестве корма для иной цивилизации. Признаком потерянного поколения является деградация, которая подкрадывается незаметно, но быстро. Не успеешь оглянуться, как превращаешься в человеческий гумус.

Словеса кукловодов и яркие фантики иллюзионистов облетают, и обнажается суровая суть. Отважимся ли мы посмотреть ей, костлявой, в пустые глаза? Хреново, когда итог жизни и страданий целого народа сводится к разбитому корыту.

Хорошо богам, хохочут себе и в ус не дуют. И только в момент отчаяния, когда славянству и русскому духу уже поздно пить «Боржоми», а оживить дыхание нечем, и все карты биты, боги выложили на стол Джокера – рунный код. Нас спасёт язык богов.

Игрок душами

Спустя полвека просматривая фильм новыми глазами, я поймал себя на ощущении, что гипнотизёр Владимир Райков очень смахивает на всесильного Мефистофеля. Интересный кадр: на чёрном фоне две души с пространным взглядом играют роли Репина и Комиссаржевской. А между ними Искуситель в белом. Именно этот кадр побудил меня к написанию этой статьи. Здесь ведь можно провести интересные параллели и аналогии для понимания сложной философии.

Райков великолепен. Блестяще играет роль Искусителя. Вот так Воланд подарил Мастеру с Маргаритой заросший виноградом вечный тихий дом с венецианскими окнами и старым слугой, предварительно отравив их. Библейский Змий искусил Адама и Еву прозрением, знанием и талантами в обмен на райское бессмертие. Примерно таков же был диалог и Мефистофеля с Фаустом. И никакого лукавства, никакого обмана. Всё честно.

Райков предлагает. Давай поиграем в другую жизнь, я подарю тебе талант. Тебе понравится. Хочешь быть гением? Пожалуйста. А что взамен? Небольшая малость – я заберу твоё никчемное бесталанное Эго. Твоя личность умрёт. Ты – уже не ты. Ты перестанешь быть самим собой. Ты уже не студент, ты не помнишь себя, тебя больше нет, ты – Илья Ефимович Репин. Теперь ты художник, у тебя твёрдая рука, ты прекрасно рисуешь. В тебе гениальные способности. Тебе ведь нравится новая роль – чужая жизнь взаймы. И ты не хочешь выходить из гипноза. Конечно, это иллюзия, но для тебя она реальна, потому что ты внутри её. И нет никакой разницы, ведь реальная жизнь – такая же иллюзия. Считай, что я тебе подарил ещё одну жизнь. В нашей с тобой игре я вне иллюзии, потому что я сценарист, режиссёр и зритель. Я чувствую прелесть полной власти над тобой, я ведь тоже играю роль. Не кукловодом я себя ощущаю, а Богом, дарящим роль, то есть жизнь. Моя игра в Бога намного интереснее твоей. Но без тебя мне не с кем играть, ты мне нужен как воздух. Мы поиграем с тобой, и ты всё забудешь, как чудесный сон – это твоя плата за мой беспроцентный кредит. Я дал тебе чужую жизнь взаймы, я взял обратно. Ты забыл, а я буду помнить, набираться опыта и расти, в этом моя прибыль. Поэтому окончательный выигрыш всегда за мной. Что тут поделаешь, богу – вечное богово, а человеку – временное и смертное человечье. Ты хнычешь, тебе не нравится такой расклад, ты тоже хочешь быть богом? Пожалуйста, и я этого хочу. Трудись, расти и стань хотя бы таким, как я. Сможешь? Дерзай, ты талантлив.

Взгляд изнутри и снаружи разный. Одно дело воевать, другое – смотреть на войну по телевизору. Прочувствовать жизнь лучше из эмоционального переживаемого изнутри, что мы все и делаем в этом бренном мире. Но для понимания скрытой сути и самого механизма жизни нужен отстранённый холодный взгляд извне. Совместить оба взгляда дано немногим – тем, кто и на себя умеет посмотреть отрешённым взглядом.

Со стороны на испытуемого смотреть интересно. Тело то же, а сущность совершенно иная. Другой человек. Он и маму свою не узнает. Он и язык свой родной, на котором думает и который составляет основу его мышления, может не знать. Как будто в оболочку человека вселился кто-то чужой, это называют одержимостью.

Есть факт, есть феномен. В чудеса и сверхъестественность мы не верим. Ну, а сам-то Райков может что-либо объяснить? Послушаем Вадима Ротенберга (Израиль).

Говорит Вадим Ротенберг

…Двадцать семь лет тому назад, в физиологической лаборатории 1-го Московского медицинского института, расположенной на базе клиники нервных болезней, мы принимали американского гостя – специалиста по изучению сна. Он провел месяц в лаборатории, принимая участие в исследованиях и обсуждениях научных проблем, и лишь незадолго до возвращения в США признался мне в истинных целях своего визита. Интересовали его не наши исследования сна, которые начались незадолго до этого и ещё не привели ни к каким серьёзным открытиям, а контакты с советскими парапсихологами, не признанными академической наукой. И, рассказав о нескольких своих встречах, доктор Макс Тот внезапно спросил меня: «Хотите познакомиться с очень сильным гипнотизёром Владимиром Райковым?» По молодости лет я не очень беспокоился о своей научной репутации… Я встретился с Райковым, послушал его и посмотрел некоторые его эксперименты, о которых речь пойдет ниже, и уговорил заведующего нашей лаборатории пригласить Райкова выступить у нас с докладом. Владимир Леонидович пришёл в сопровождении нескольких своих испытуемых и для начала предложил провести их неврологическое обследование. Я и мои коллеги убедились, что у испытуемых нет никаких признаков отклонения в работе мозга. А затем произошло нечто в высшей степени необычное. Райков ввёл испытуемого в состояние глубокого гипноза и произнёс «магическое заклинание»: «Тебе два дня». Произнесённое громовым голосом, напоминающим рыканье льва, это заклинание произвело поразительное действие: у испытуемого появились неврологические рефлексы новорожденного (отсутствующие у взрослых людей), раздался плач, напоминающий плач новорожденного и, что самое удивительное, появились плавающие, некоординированные движения глаз. Когда мы приподняли испытуемому закрытые веки, мы обнаружили, что один зрачок смотрел прямо на нас, тогда как другой уплыл далеко вверх. Здоровый человек не в состоянии произвольно распорядиться так своими глазами, и вообще законы неврологии не предусматривают возможности такой дискоординации взора: это бывает в норме только у младенцев, до формирования всего нервного аппарата регуляции взора.

Я, после встречи с Райковым, был уже морально готов к такому удару по моим неврологическим представлениям, но для моих коллег это было весьма тяжёлым переживанием. Некоторое время они сидели с совершенно обалделыми выражениями лиц, а затем кто-то робко спросил Райкова, как он может объяснить этот интересный эксперимент. И Владимир Леонидович, ничтоже сумняшеся, принялся объяснять.

Разумеется, он ничего не мог объяснить, ибо и сейчас, спустя четверть века, мы только с трудом приближаемся к самому общему пониманию этих феноменов. Но Райков принялся уверенно и весьма поверхностно манипулировать некоторыми достаточно примитивными представлениями о работе мозга, которые в тот период предлагались студентам. Через пять минут стало очевидно, что у него нет не только объяснений, но и сколько-нибудь глубоких знаний неврологии и физиологии мозга.

И тогда мои коллеги вздохнули с облегчением: «А, так он же ничего толком не знает. Стоит ли тратить время?» Разумеется, я не мог упустить такого случая. «Коллеги, – сказал я, – ваша реакция напоминает мне старый английский анекдот: «Джим, я только что встретил твою лошадь. Она говорит, что кончила Кембридж». – «Врет, ничего она не кончала». «Вам, коллеги, – продолжал я, – как и герою анекдота, неважно и не удивительно, что эта лошадь (жест в сторону Райкова) умеет говорить. Вам важно, что она Кембриджа не кончала. Но говорить-то она умеет и, даже если сама не может объяснить, как это у неё получается, с нас-то, претендующих на звание учёных, эту обязанность никто не снял. Необходимо думать и изучать феномен, коль скоро он существует». В тот период мой призыв остался гласом вопиющего в пустыне, и это была типичная реакция научного сообщества на новый ошарашивающий факт: а нельзя ли под тем или иным предлогом (на этот раз – под предлогом недостаточной научной компетенции гипнотизера) уклониться от вызова природы и сохранить сложившееся мировоззрение? Такой поиск интеллектуального комфорта нередко очень мешает в науке.

Между тем кое-что существенное удалось подметить уже тогда. Попытка применить в гипнозе прямую инструкцию по типу: «Подвигайте-ка глазами одновременно в разные стороны» – успеха не имела. На эту инструкцию испытуемый не реагировал. Весь комплекс «симптомов новорожденного» возникал самостоятельно только тогда, когда испытуемому внушался целостный образ – образ двухдневного ребенка. То же самое характеризовало и все остальные эксперименты с гипнозом. Если испытуемому внушали образ шестилетнего ребенка, его почерк становился таким же, каким был в шесть лет. Но из прямой инструкции: «Пиши так, как ты писал в шесть лет» – ничего не получалось. Райков создал себе имя развитием творческих способностей в гипнозе. Его испытуемые после нескольких сеансов гипноза начинали значительно лучше и интереснее рисовать или играть на музыкальных инструментах. Но и это удавалось только тогда, когда им внушался образ хорошо им знакомого выдающегося деятеля искусства: «Ты – Репин» или «Ты – Рахманинов», и дальше следовала очень открытая, ничем не скованная инструкция: «Рисуй» или «Играй». Это отнюдь не означало, что испытуемые начинали писать картины в стиле Репина или играть в манере Рахманинова. В их творчестве проявлялись их собственные пристрастия и даже пристрастия самого Владимира Леонидовича, который и сам писал картины. Но степень отождествления себя с выдающимся художником как с личностью была, тем не менее, впечатляющей. Когда одной испытуемой, которой внушили образ Репина (пол в этих экспериментах значения не имел), предложили ответить на вопросы психологического опросника, она откладывала в сторону как непонятные вопросы, содержавшие реалии современного быта, отсутствовавшие во времена Репина, такие, как телевизор. Когда студенту внушили, что он англичанин, и Макс Тот бегло заговорил с ним по-английски (разумеется, мальчик немного знал язык), то на неожиданный вопрос: «Do you like пиво?» («Любишь ли ты пиво?») последовал ещё более неожиданный ответ; «What’s mean пиво?» («Что такое пиво?»), т.е. степень отождествления себя с внушённым образом была так велика, что парень «забыл» значение русских слов. Когда одному испытуемому внушили, что он Поль Морфи – гениальный американский шахматист, – и предложили сыграть в шахматы, первой его реакцией было требование огромного гонорара – миллиона долларов. Ему вручили пачку чистой бумаги, объявив, что это и есть вожделенный миллион, и в этот момент на энцефалографе был зарегистрирован мощный всплеск электрической активности кожи, свидетельствующий о выраженной эмоциональной реакции. Кстати, играл с этим испытуемым сам Михаил Таль, и он же сыграл с ним партию в его обычном состоянии вне гипноза. На фотографиях было видно, как уверенно держался во время игры испытуемый, пока считал себя Полем Морфи, для которого имя Таля ничего не значит, – и как робко вжался в стул тот же испытуемый вне гипноза, хорошо представляя себе, с кем он играет. Между прочим, Таль признал, что хотя «в образе» испытуемый играл, конечно же, не на уровне Морфи, но всё же примерно на два разряда выше, чем без гипноза. Спустя несколько месяцев на вопрос журналиста, какая партия за последнее время запомнилась ему больше других, Таль ответил; «Встреча с Морфи» – и объяснил ошеломлённому репортеру, что галлюцинаций у него ещё нет.

Итак, именно внушение целостного образа позволяет выявить в гипнозе уникальные возможности, о которых сам человек не догадывается. Разумеется, эти возможности именно выявляются, а не привносятся состоянием гипноза. То, что не содержится в опыте, приобретённом человеком на протяжении жизни, то, что не опирается на потенциальные ресурсы мозга (которые намного превосходят наши самые смелые мечты) – в гипнозе получить не удаётся. В этом смысле весьма показателен рассказ Макса Тота. Он тоже экспериментировал с внушением раннего возраста и однажды рискнул перейти грань и внушить испытуемому, что он ещё не родился. «Никогда больше я этого не повторял, – сказал Тот, – потому что очень испугался: у клиента остановилось дыхание, хотя сердце продолжало работать (как у плода до рождения). Я почувствовал, что теряю контакт с испытуемым (возможно, начиналось кислородное голодание мозга). И в этот момент, к счастью, испытуемый сам вышел из состояния гипноза». В то же время из попытки внушить человеку, что он уже умер, ничего не получалось: он просто ложился навзничь и складывал руки на груди, как, в его представлении, происходит с покойником. В отличие от опыта рождения, реального опыта смерти у большинства из нас, по счастью, нет.

Переживание внушённого образа обладает огромной силой, по-видимому, потому что включает все потенциальные возможности образного мышления, которым в обычной жизни, кроме сновидений, мы в нашей культуре пользуемся очень мало. Йоги и представители восточных цивилизаций используют его гораздо шире.

Находка Райкова

Итак, находкой Владимира Райкова (признано мировыми учёными) является внушение целостного образа, а не прямой команды. Его метод называется «искусственным перевоплощением». Сенсация для официальной науки. Но, как это бывает с открытиями, оказывается, «искусственное перевоплощение» знакомо человечеству с незапамятных времён.

Человек противится подчиняться командам, это хорошо знают новобранцы в армии. Поэтому для командной (иерархической) системы людей надо, прежде всего, научить подчиняться. Их ломают и в армии, и на производстве. Жестокая необходимость. Это не человеческое изобретение, такое есть и в животном мире. Нельзя быть частью целого без умения подчиняться. Ребёнка трудно научить чему-либо насилием и командами, а школа превращается в каторгу. Плохо, противно, но как иначе подготовить ребёнка к жизни в обществе? Никто с инфантильным баловнем в бирюльки играться не будет, всё равно ведь сломают. Лучше прививку к обществу получить в детстве от чуткого воспитателя (учителя), чем потом в изуверском виде. Баланс между свободой и подчинением, между «быть как все» и «оставаться собой» является признаком зрелости личности. Митинговать и диссидентствовать по этому поводу нет смысла.

Дети постигают мир через игру, воображая образы, входя в роли. Вот он играет в войну, представляя себя полководцем. Вот он учится ездить на велосипеде, воображая себя Шумахером. Вот он играет в куклы, полагая себя мамой. И компьютер постигает через игру. Далее человек идёт к цели, которую обрисовал себе в мечтах, представляя себя тем или иным персонажем. Часто образцом для подражания являются реальные личности. «Юноше, обдумывающему житьё, решающему, делать жизнь с кого, скажу, не задумываясь – делай её с товарища Дзержинского» (В.Маяковский). А подражание есть частичное вхождение в роль. Животные обучаются, копируя поведение родителей. А обезьяны любят подражать человеку.

Кстати, интересно, что думает обезьяна, возомнив себя человеком? На этот вопрос легко смогут ответить непризнанные гении, коих развелось полно. Кругом звёзды, плюнуть некуда, но отчего же тогда вокруг такая темень? Человек, возомнивший себя богом, похож на обезьяну, играющую в человека. И здесь уместна парадоксальная фраза – «Человече, ты есть бог, но не мни себя им». У людей считается нормой недооценивать других и переоценивать себя. Комплекс неполноценности считается отклонением. Истинную же цену себе знает только тот, кто меряет всё деньгами.

Мечтать легко, а думать трудно. Но мечтать полезно. Мечта, мета (укр.) – это процесс самовнушения, самогипноз, подготовка к действию, вживание в роль. Всё начинается с мечты, с воображения цельного образа. Помазание будущего царя или государственного деятеля начинается с пометки (отметки) мечом своей мечты. Свою роль человек должен выстрадать, а мечты добиться. А уж царский меч точно надо вытащить из камня, иначе ты никакой не царь, а недоразумение. Это понятие ( – меч, мечта, – мета) прописано в рунном полевом геноме и используется при посвящении в рыцари или масоны.

Элита человечества – это трудяги Пушкин, Бетховен, Шекспир и Микеланджело. Это похороненный в общественной могиле Моцарт. Это опальный Суворов, одинокий Тесла и бесследно растворившийся Лао Цзы. Их жизнь – ответ тебе на вопрос: легко ли быть гением? «Гений – парадоксов друг». Каждый сделал себя сам без контракта с Искусителем, каждый хоть единожды был оплёван. Я уж не говорю о тех, кто был отравлен, побит камнями, обезглавлен, распят, сожжён, посажен на кол, повешен и расстрелян: ни одно животное не знает столько способов умерщвления.

И ещё. Элита – это те редкие одиночки с отстранённым мышлением, которые вообще не от мира сего. Их как бы и не было. Они прошелестели над нами тенью и не оставили даже своих имён, но сохранили парадоксальное Ведение богов, которое требует думать на пределе человеческих возможностей, где даже математика пасует, едет крыша и глаза поворачиваются внутрь. Кто знает, может, и не люди они вовсе, а боги. И да, и нет.

Стань другом парадоксов и уходи ввысь в безмолвие. Там твоя вечная родина, дом и очаг, и в ожидании горит свеча. Ну, а кому не по зубам, лучше сквозь скрежет зубовный выразить своё веское мнение по поводу мракобесия и не мучить ни себя, ни окружающих глупыми вопросами.

Это Знание даёт ответы на самые глубинные вопросы. С его помощью можно попытаться объяснить удивительные феномены, о которых сегодня идёт речь.

Пошевелим мозгами

Слова лучше понимаются без огласовки. Мар – сухой туман, мгла. Мара (эквивалент майа) – блазн, морок, наваждение, грёза, призрак, привидение. Марно – хмарно, пасмурно. Марево – зной при мутной белизне воздуха. Морок – наваждение. Марно – тщетно. Маракосит – мерещится впотьмах. Всё это синонимы слова мир, обозначающего иллюзию во тьме. Именно во тьме, как и мозг (мъзг) – это вибрация М в зге (тьме). Иными словами, мир – это иллюзия в кромешном мраке пустоты Ничто. И ничего не существует, кроме тебя – одинокой странствующей мысли (Мъ i слово), играющей с собой и грезящей образами.

Мир – иллюзорный театр, в котором бессмертные души (боги) – это актёры, играющие временные смертные роли конкретных людей, отдельных Эго. И ты, мой читатель, сегодня с утра сыграл множество ролей, притворяясь, изворачиваясь и лицедействуя, думая одно, говоря другое и делая противное желанию. Ты притворяешься, призатворяешь своё Я и надеешься, что его не видно под маской твоей искренности. «Ха, ха», – говаривал Льюис Кэрролл малышке Алисе в стране чудес и парадоксов.

Жизнь есть игра – сплошное лицедейство. Делание лица. Лицедействуя, человек выстраивает свой лик. Он сам себе скульптор. На лице человека всё написано. «Но взгляд невольно останавливается на лице очищенной души. Пронзительная глубина. Боль в глазах. Мудрое спокойствие и печальная улыбка. Одухотворённость. Отворённый дух. Духовная красота. Её невозможно притворно изобразить или выпятить блеском бриллиантов. И лохмотьями не спрятать. Истинная богиня выдаёт себя поступью. Vera incessu patit dea» («Веда славяньска»).

Вот, родился человек. Душа (информационная сущность) из ничего воплотилась в образе или вообразилась в плоти материального человека. Начинает он с нуля. Ничего нет, даже имени, ещё глаза смотрят в разные стороны. И с этого момента начинается лицедейство, творение своего лица, своего Эго, строительство личности. Человек делает себя сам. Информационно накачивается, набирается опыта. Человек (душа) – освоенная часть информации. Освоенное становится тобой, неосвоенное остаётся Богом. Освоение информации, присвоение её себе.

Как это происходит? Вот, он рисует цветок. В его мозгу формируется сеть (Меркаба) – ситуативная структурная цепочка из резонирующих нейронов. При повторении этой связи вновь получится цветочек. Повторение – мать учения. Так появляются привычки и закрепляются навыки. Каждой ситуации, каждой мимолётной мысли соответствует своя ситуативная нейронная сеть. Так постепенно растёт мастерство. В конце концов, результатом упорного труда является несметное количество наработанных ситуативных нейронных сетей, сотворение выдающейся личности, например, – художника Ильи Репина.

И тут бесталанному студенту мессир Райков внушает, что тот отныне есть Илья Репин. Райков подселяет чужое Я, стерев родное, то есть – переформатирует. И студент запросто начинает прилично рисовать и думать по-репински. Почти талант. Без упорного труда совершенствования, даром получает способности. Откуда? Ведь невозможно научиться играть в хоккей, сидя на заборе. У студента нет в мозгу наработанных нейронных связей для этого? Откуда же он их берёт? А взять их неоткуда, только из Тверди. Для этого надо с ней срезонировать, перевоплотившись в объект с помощью его имени. И тут не очень понятно, кто в кого вселился: умерший Репин в живого студента или наоборот. И опять придётся ответить «и да, и нет», потому что резонанс – процесс обоюдный.

Не получится резонанса с тем, чего нет. Ильи Ефимовича Репина давно нет, а резонанс, тем не менее, состоялся. Следовательно, Илья Ефимович Репин жизнь пролицедействовал не зря. Он не только оставил нам свои полотна, его лик информационно различим в Тверди, то есть он жив в информационном поле и никуда не пропал. Вывод: все ранее жившие существа отпечатались интерференционным голографическим клише в Тверди. А поскольку Твердь жива, живы и её составляющие. Переведём на человеческий язык. Все наши предки живут без материальной плоти в виде мысли.

Разницы особой нет, ибо ты тоже живёшь внутри себя в виде мысли. Но тебе боженька крутит иллюзорное кино. А какое кино смотрят умершие, мы пока не знаем. Может быть то, что тебе показывают во сне? Впрочем, поживём – увидим, точнее, помрём – увидим. Одно несомненно, чем богаче ты сделаешь свой внутренний духовный мир, тем богаче будешь потом. Духовный лентяй обречён на скуку. Никакие деньги не спасут. Проверить себя легко. Если ты скучен сам себе в одиночестве, если ночью мучают кошмары, если подгрызает задавленная совесть – это звоночек тебе. Принимай меры, пока у тебя есть время. А тех душеспасителей, которые тебе морочат голову, гони в шею.

Но одного имени для резонанса мало. Так же и в сети: загугли имя Илья, получишь море статей с упоминанием этого имени, а дальше выбирай сам. Если бы Райков внушил испытуемому «Ты – Керимов Рамиза Махмед оглы», то ничего бы из эксперимента не вышло. Личность должна быть известная, яркая. Лики гениев сверкают в Тверди звёздами. Но, повторюсь, и остальные живы, ибо ничего ниоткуда не берётся и никуда не пропадает. Как Райков помнит опыт каждой игры с сомнамбулами, так и Бог (Твердь) всё сохраняет. И здесь опять повторю ответ на главный для каждого вопрос – сохраняется ли личность после смерти или полностью растворяется. По-видимому, правильным будет герметический парадоксальный ответ «и да, и нет». Личность умерла в материальной оболочке, но память о ней остаётся, то есть виртуально она сохраняется. Ни одна жизнь не прожита зря. У Бога богатая библиотека со сценариями и ролями, в ней даже самая никчемная паскудная жизнь имеет абсолютную ценность. И каждая подленькая мимолётная мыслишка сохраняется навечно. Причём, тайн в Тверди нет. Не спрячешься.

В своих публикациях я часто занудно повторяюсь, аж самому противно. Но не вижу другого щадящего способа дозировать и закреплять информацию. Всё равно у читателя кипят мозги и он ошалело начинает бегать по комнате с вытаращенными глазами.

Попытаемся объяснить метод Райкова физически. Мозг (вибрация аоум в зге) устроен по парадоксальному голографическому принципу. Мозг состоит из нейронов, но каждый нейрон представляет собой миниатюрный мозг со своим мнением. Целое состоит из частей, но каждая часть подобна и тождественна целому. Одновременное подобие и тождество – мировой парадокс, от которого математики стонут.

Материальному мозгу соответствует информационный аналог, который представляет собой волновую голограмму (можешь назвать её душой). Её природа – информационное поле. Она является составной частью вселенского информационного поля (можешь назвать его Богом), которое мы называем Твердью . И тоже является одновременно частью Тверди и её целым. Подобна и тождественна. Ещё раз повторюсь: голограмма мозга подобна голограмме Тверди и одновременно тождественна ей. Или, по-другому, душа подобна Богу и одновременно тождественна ей.

Ребёнку я бы сказал: в твоей головушке содержится вся Вселенная. Боженька – большой шутник, он мыслит блаженно, таков его парадоксальный замысел.

Мало того, сама природа поля парадоксальна. Поле одновременно представляет собой ноль (ничего, пустоту, безразмерную точку) и бесконечность. Его нигде нет и оно везде – парадокс вездесущности. Математики бледнеют.

В том, что Бог вездесущ, сомнений вроде ни у кого нет. А как же насчёт души (человека)? Про человека ведь не скажешь, что он вездесущ. Как же так, ведь душа тождественна Богу, значит, должна быть вездесуща, и человек должен быть вездесущ. Всё правильно, человек (душа) тоже вездесущ, но весьма относительно. То есть теоретически – да, а практически – нет. Объяснение этому (и да, и нет) простое. Кто знаком с голографией, знает, что чем меньше часть целого, тем размытее изображение, тем меньшее разрешение (есть такое понятие – разрешающая способность). Абсолютную чёткость имеет только целое, но не его части. Другими словами, душа тождественна Богу, но менее совершенна. Кстати, о тождестве Атмана и Брахмана предки знали давно. И призывали растить душу, улучшать её разрешающую способность, приближаться к Богу. Пока же у нас пикселей маловато, не доросли до вездесущности.

Таков голографический принцип. Именно поэтому мозг (всего лишь материальный резонатор) способен настраиваться и резонировать с вселенской голограммой, то есть с Твердью. Образование в мозгу временных ситуативных нейронных связей (именно таким способом мы мыслим) – это результат настройки и резонанса с такими же аналогичными сетями в виртуальной Тверди. Гениальная идея и остроумное изобретение Бога. Ведь, с одной стороны, получается, что мозг резонирует сам с собой, с другой – со всей Твердью. И с собой, и с Твердью. Потому что он есть и часть, и вся Твердь одновременно. Учитель, ученик и учёба в одном лице.

Получается, что материальное резонирует с виртуальным, материя – с мыслью, что для академической науки считается полным бредом сивой кобылы. Но есть показательная аналогия: колебательный контур радиоприёмника резонирует с электромагнитным полем, и это давно никого не удивляет. Пространство электромагнитного поля можно разбить на мелкие участки, но в каждом из них приёмник будет ловить всю информацию, а не часть. Но, чем дальше от транслятора находится приёмник, тем хуже сигнал. Сигнал-то присутствует весь (целое), но качество хуже из-за меньшей «разрешающей способности».

Электромагнитное поле характеризуется пространством и временем. Его интенсивность зависит от расстояния до источника излучения, а сигнал распространяется со скоростью света и поэтому в радиоприёмнике запаздывает. Информационное же поле вне времени и пространства. И в этом его коренное отличие. В информационном поле нет прошлого и будущего, а всё есть везде сразу и одновременно. Информационное поле, в отличие от электромагнитного, можно представить себе в виде застывшей интерференционной картинки стоячих волн. Енох описывал в виде хрусталя с путями из звёзд и молний, и радуги, а Иоанн – в виде моря стеклянного, подобного кристаллу, с радугой вокруг престола, на котором Сидящий был подобен камню. Если бы мы показали Еноху и Иоанну радужный DVD-диск, они бы увидели некоторое сходство.

Физикам предстоит разобраться с взаимодействием этих двух видов полей, ибо они уже столкнулись с явлениями, при которых следствие опережает причину, а сигнал распространяется с якобы сверхсветовой скоростью. Информация скоро станет предметом изучения прежде всего квантовой физики. Давно пора соединить физику с философией, ибо «Не геометр да не войдёт». А пока «не геометры» обслуживают политику, спорят и мучают терпеливую бумагу.

Кстати, наши с вами сегодняшние рассуждения соответствуют и механизму действия полевого (волнового) генома. С точки зрения классической философии электромагнитное поле материально. И оно имеет все атрибуты материи (материя – вещество и поле). Пётр Гаряев, рассуждая о полевом (волновом) геноме, работает в рамках материального электромагнитного поля. И когда он говорит о вселенской голограмме, ему трудно убедить оппонентов в вездесущности генома. Ведь каждый понимает, что от электромагнитного излучения можно закрыться экраном. И само поле «слабеет» на расстоянии от источника, который оно должно иметь. Я же, в отличие от Гаряева, говорю о полевом геноме чисто информационном, не материальном. Полевой геном является информацией, смыслом. А молекула ДНК – лишь материальный носитель информации и резонатор (вибратор, по Гаряеву). Скорее всего, так же и все клетки организма слушают управляющие команды. То есть материальная воплощённая жизнь устроена на принципе резонанса. Резонанс материи с мыслью основан на классическом философском законе единства и борьбы противоположностей, в герметизме обозначен бинером или 0/21 и 21/22 арканов.

И вообще, всё материальное рождается из мысли. Из Рода всё рождается.

На этой фразе «комиссия по лженауке» окончательно падает в обморок, а за Рунмастером выслали бригаду санитаров в штатском. Гробовое молчание. Занавес, за которым раздался хохот богов.

Приобретённые при гипнозе таланты частично сохраняются. То есть заимствованные и закреплённые в материальном мозгу нейронные структуры не пропадают и просят своего дальнейшего развития, несмотря на то, что испытуемые ничего не помнят и не верят в свои творческие подвиги. Тут, кстати, найдёте лишнее подтверждение того, что память находится вне мозга.

И здесь обретает смысл самой жизни. Лицедейство, деяние лица. На этом моменте предлагаю читателю остановиться и внимательно посмотреть на себя в зеркало. И заодно со смаком перечитать «Фауста» и «Мастера и Маргариту».

Древние практики

Существовали древние обычаи. Пророки, оракулы и шаманы принимали образы богов, духов, животных и предметов с целью познания. Эти экстатические ритуалы называют по-разному: вселением в тело другого Я, заменой внешней оболочки, полётом духа, овладением духом и т.д. Довольно кривые определения, но каждый называет в меру своего понимания. Это соответствует концепции 12-го аркана – жертвенное заклание своего Эго, отречение от себя и слияние с предметом изучения. Продвинутые люди из охотничьих родов и племён идентифицировали себя с символами животных: с орлом, волком, медведем, соколом и т.д. Во время ритуалов они надевали на себя, например, чучело головы медведя и, изображая его повадки, перевоплощались на время в медведей. Так они глубже постигали дикую природу. Сменить роль, взглянуть на мир с точки зрения медведя или волка. Тут уж обязательно зауважаешь собрата по лесу и не откажешь ему в разумности, хоть он и в шкуре, хоть он и не человек. Наскальные рисунки, изображающие воинов (охотников) с головами животных, да и весь египетский пантеон богов свидетельствуют о древних сакральных ритуалах. В течение тысячелетий люди делили свои телесные оболочки с другими существами – реальными или вымышленными. Такая практика сохранилась у современных шаманов. Имеется много научно зафиксированных свидетельств того, что, находясь в состоянии изменённого сознания – в трансе, люди демонстрируют обычно недоступные им умения, таланты, знания, физическую силу и ловкость. А у населения много предрассудочных страхов относительно оборотней, русалок, ведьм и покойничков с косами.

Поговаривают, будто Мерлин превращал молодого Артура в сокола, чтобы тот своим духом сверху обозрел просторы Британии. Несомненно, друиды обладали способностями внушения и умели превращать себя и других в живые существа и предметы. Персонаж кельтского фольклора друид Мак Рос надел на себя шапку из птичьих перьев и улетел на небеса. А бард Тельезин из Уэльского эпоса вещал: «Я могу менять свой облик... я был каплей дождя; я был сияющей звездой... я орлом летал над землёй... я был щитом в бою... я был струною арфы... я был всем».

Микеланджело представлял свои статуи живыми существами, замурованными внутри мрамора и ожидающими, когда он освободит их. Образы будили в нём гения, извлекавшего формы из камня.

Поэтому, когда мы говорим о коллективном разуме фрактальной множественности сознания – это не пустые слова.

Одержимость

Одержимостью страдают люди со слабой психикой. Классический пример, это когда Наполеон командует санитарами. Болезнь ли это? Не уверен. Просто сознание заблудилось в коллективном бессознательном (подсознании, информационном поле, Тверди, сверхсознании). Видите, тут даже терминология неустоявшаяся. Что уж говорить о психиатрии. Спросите у психиатра (психолога), чем отличается ум, от разума, сознания и рассудка. И он от обалдения забудет всю мудрёную латынь, которой его учили в институте. Психиатр имеет дело с тончайшей, сложнейшей парадоксальной сущностью, равной по сложности ему самому. А понять то, что выше или равно тебе, равносильно попытке вытащить себя за косичку из болота. Можно прожить рядом с человеком всю жизнь и не понять его. И сами мы себя толком не понимаем. Вот и колят несчастных людей шприцами со всякой психотропной гадостью.

Мы все одержимы. Мы есть мысль и живём в внутри иллюзорной грёзы Абсолюта, в голографической Матрице-матрёшке, во фрактально вложенном одного смысла в другой.

Бог воплощён в каждом из нас. А качество исполнения роли у нас разное. Сколько в тебе Бога, зависит от тебя. Либо эгоистически топаешь в обособленность. Либо идёшь на слияние с Целым.

И когда активизируется архетип 0/21-го аркана, тут всё зависит от интеллекта. Либо крыша поедет, как у юродивого. Либо получится мудрый шут. Баек про шутников (Насреддина, Мюнхгаузена, Свифта и т.д.) в каждой культуре предостаточно. И юродствующих йогов полно. А возле Кремля стоит храм в честь юродивого Василия Блаженного.

Защита

Квалифицированные люди и, видимо, госструктуры втихаря используют запретное знание, которого якобы нет. Подозрительно часто стали появляться в необычных местах здоровые молодые люди с амнезией. Возможно, над ними экспериментировали, возможно, использовали в качестве рабов. Просмотрев фильм полувековой давности, ты понял, что зомбировать человека вполне возможно без всякой химии и электроники. Только словом.

В одном из ТВ фильмов отставной генерал-разведчик разоткровенничался о защите первых лиц государства от информационного вмешательства в их подсознание. Рассказывал о засекреченных уникальных ясновидцах – сталкерах (сканерах), которые духом летают за океан и внедряются в сознание ключевых политиков. Генерал приводил примеры, рассказывал и об опасности для сталкера, о войне сталкеров и т.д. Фильм создавал впечатление об имеющейся уникальной технологии. Но моему читателю теперь понятен принцип того, как можно считывать информацию и воздействовать на человека на расстоянии. Это можно делать без всякой секретной лаборатории у себя дома, если не лень. С гипнотизёром легче. А можно ли без него? Можно. Цитирую (авторство не указано).

«К сожалению, глубокого гипноза, применявшегося Владимиром Райковым, достичь весьма трудно. Вместе с тем это и несколько опасно, особенно в неумелых или «нечистых» руках. Поэтому я был изумлён и ещё больше обрадован во время нашего арлингтонского эксперимента, когда понял, что новоявленной скрипачке Мэри удалось получить эффект Райкова, не прибегая к гипнотическому трансу.

Мэри попросту закрыла глаза и представила себя Яшей Хейфицем, упиваясь гаммой ощущений, полученных однажды. Она постоянно находилась в ясном сознании и никогда не подвергалась внешним воздействиям на подсознание. Однако и ей довелось совершить столь же впечатляющий скачок в обучении, как и в случаях, зафиксированных самим Райковым.

Всё это послужило основой для впоследствии созданного мной метода модельного мышления – негипнотического аналога метода Райкова, обладающего такой же эффективностью».

Да, учёный народ усердно работает над совершенствованием психологических методов, могущих стать психотронным оружием.

«Полёты духом» неосознанно совершают многие, но, как правило, не помнят ничего. Могут быть обрывки воспоминания, как после сна. И мы не придаём им значения.

Как защититься от непрошенных «гостей»? Твоё имя, изображение, предметы, публичные мысли служат ключиками для резонанса. Знаешь имя, имеешь власть. Поэтому если что-то в себе заподозрил неладное, спокойно спроси «гостя» его имя, и он вынужден будет исчезнуть. Но лучшая защита – это высокий уровень твоего сознания, ибо подобное резонирует с подобным. Тебя защитит теорема Гёделя. И «гость» попросту заблудится в лабиринте твоего сознания и ошалеет от твоих парадоксов, что для него опасно. К сожалению, подавляющее большинство людей живёт, так и не приходя в сознание.

Сталкеру (сканеру). Выходя из себя, не забудь дорогу обратно. А лучше не балуй и не играй в игры, правила которых могут меняться не тобой.

Секрет

Английское слово секрет произошло от русского сокрыт и вернулось к нам под видом иностранного заимствования. Такое заимствование есть порча собственного слова.

Люди всегда были озабочены сокрытием информации.

Но никакой секрет не спрятать, ибо всё «тайное становится явным». Потому что любая самая засекреченная тайна выложена в общедоступном «небесном интернете» Тверди. Скажу ещё круче: все тайны мира уже есть в твоей голове, подключенной к сети Тверди. И если ты хороший хакер, спокойно додумаешься до неё сам. Такое мы наблюдаем сплошь и рядом. Не в подробностях, разумеется, а в общем и приблизительно, люди догадываются обо всех секретах до их официального опубликования.

Мысли витают в воздухе и приходят в разные головы одновременно, и люди о многом догадываются. Поэтому нас изо всех сил отвлекают мусором, чтобы мы меньше задумывались. Думающий человек неудобен и опасен. И вообще, неприлично быть умнее царя. Над человеком нависла угроза тотального контроля сознания и психики.

Тайной может быть лишь сложность, недоступная пониманию. Её нет смысла прятать. И герметические тайны веками открыто лежат перед нашим носом. Но мы смотрим и не разумеем. А когда нет резонанса, мысль неразличима. Полная тайна.

Имя

Какая самая заветная и вожделенная тайна? Имя Бога.

Имя необходимо для отличия и идентификации. Бог один (един), ему не от кого отличаться, поэтому ему не нужно имя. У Бога нет имени и все имена его. Он неопределим, «не это» и «не то». Так рассуждали философы с позиции человека. Верно ли это? И да, и нет.

Человеку имя прилагается в качестве понятия для обозначения. А Бог сам есть имя, состоящее из его ипостасей (качеств, принципов). Так же, как в гимне логосу – «и слово было у Бога, и Бог был слово». Поэтому, постигая имя (слово), ты постигаешь Бога. В имени Бога заключена истина, т.е. – то, что есть.

Веками среди мудрецов считалось, что знание имени Бога открывает огромные возможности. И это имя искали, посвящая жизнь. В разных культурах это имя писалось по-разному. Иерархи секретничали и запрещали произносить имя Бога, дабы кто-либо не простёр руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил. Но истину, как и Солнце, приватизировать невозможно. Зато глупость бывает только собственная.

«Кто-то» намекнул, что истина (имя Бога) заключена в философском камне, и средневековые алхимики искали его. Другой «кто-то» подкинул идею насчёт чаши Грааля, и все ринулись искать её. Великих мудрецов с мировой известностью, имена которых у всех на слуху и трактаты которых зачитаны до дыр, водили вокруг пальца, и они ничего не нашли.

Кто же дурачил западных мудрецов, ведь на Руси и на Востоке ничего такого не было? Видимо, это те, кто прошелестел над нами тенью, не оставив имён. Больше некому.

А были ли вообще эти таинственные «кто-то»? Разумеется, ведь один из них придумал цифры из рун, которыми пользуется весь мир, не подозревая, что они обозначают не только числа, но и ещё кое-что. Мы не замечаем этого, как воздух, которым дышим. «Проезжавший мимо татарин» подбросил немцам байку про Фауста, и два века этот миф бил рекорды популярности и преобразил Европу. «Кто-то» вбросил легенду о Мерлине, Артуре и мече. А имена-то всё рунные из генома. И откуда-то взялся термин матрица (matrix) до открытия голограммной фрактальности – вложенности подобий друг в друга (русская матрёшка). Да и библейский термин «твердь небесная» (0/21 аркан, русское «Твёрдо») очень точно обозначал смысл сверхсветовой информационной субстанции задолго до Эйнштейна, хотя величайшие мудрецы полагали небо твёрдой сферой с дырками. Эти странности, включая апокалиптические рунные прозрения Иоанна, ничем не объяснить, кроме намёков, подсказанных «кем-то». И в Евангелии полно следов рунного знания. Как будто «кто-то» забегал вперёд в плавном движении человеческой цивилизации. Причём, забегал на парочку тысячелетий вперёд. Думаю, что им было скучно среди современников, поэтому они и не от мира сего. То ли боги, то ли люди.

Их подсказки точны, правдивы и своевременны. Их просто не понимали. Действительно, попробуй объяснить, например, средневековому человеку что-нибудь из того, о чём мы тут чешем язык. У самих-то, небось, крыша тихо едет. Каждому времени своя терминология и своё щадящее дозирование информации.

Но Европе, ушедшей от славянского праязыка, рунный код был закрыт. И порядок Футарка «тот арк хрений спастырь в земле год» – это изящный шутовской увод в тупик. Извините, русские руны не для вас.

Закрыли и всё. Никто из великих анонимов не страдал синдромом миссионерства. Насильно мил не будешь, никого силком в счастье не загонишь, поэтому не мечи бисер понапрасну. Урок для наивных политиков и их идеологов, жертвующих собственным народом (цивилизацией!) во имя тех, у кого есть своя голова на плечах.

И вот пришло время. Знание во всей гармоничной красе само себя приоткрыло(!) из свёрнутого состояния. Способность информации саморазворачиваться из свёрнутости – это ещё один удивительный феномен. Объяснение вижу в том, что рунный геном – живая, следовательно, разумная коллективная сущность, состоящая из богов. Вот почему все, кто пробовал иметь дело с рунами (обозначениями богов), почувствовали их силу. Вот почему запрещалось резать руны профанам. И хотя двадцать четыре старца решили снять печати, руна остаётся их тайным шёпотом. Все самые мощные процессы в мире начинаются с неуловимого шёпота, ибо «Скрытая гармония сильнее явной» (Гераклит).

И ты, мой читатель, теперь знаешь сокращённое и полное имя Бога, которое действительно содержит в себе и камень и чашу Грааля, и многое другое, о чём раньше намекали следы прошелестевших над нами тенью. К нам вернулся Род.

Подключайся к «небесному Интернету» и дерзай, ты талантлив.

© Юрий Ларичев, 2011

Наступил мрачный юбилей – четверть века со дня Чернобыльской катастрофы. О ней сказано много. Многие политики, журналисты и писатели сделали на ней карьеру. Но лучше слушать профессионалов. Предлагаем статью, любезно предоставленную читателям нашего сайта руководителем работ Министерства энергетического машиностроения СССР на Чернобыльской АЭС доктором технических наук, профессором Острецовым Игорем Николаевичем.

Часть 1

История Чернобыльской катастрофы

Развитие атомной техники в СССР, так же как и в США, проходило в условиях предельной секретности под контролем НКВД и лично Л.П.Берия прежде всего для военных целей. Организационные принципы управления этими процессами были, как теперь принято их называть, командно-административными. Для общественной критики места, естественно, не было, возможности свободного обсуждения и критики внутри научной и технической общественности были весьма ограничены. Хотя и существовали научные советы и межведомственные комиссии для обсуждения атомных проектов. Решающее значение всегда имело мнение высшего начальства, например, мнение министра среднего машиностроения (МСМ) Е.П.Славского, научного руководителя атомной проблемы И.В.Курчатова и пользующихся их поддержкой главных конструкторов, т.е. в атомной технике было положение предельной монополизации «непорочных» авторитетов.

Следует отметить, что органы, призванные контролировать проектирование, строительство и эксплуатацию АЭС с точки зрения безопасности до 1984 г., Госатомнадзор (ГАН), Государственный комитет по использованию атомной энергии (ГКАЭ), были составной частью министерства среднего машиностроения, т.е. разработчик АЭС и контролёр были в одном ведомстве. Не случайно нормативные документы, изданные в 1984 г. (ОПБ-8, ПБЯ-ЭИ) по безопасности АЭС, были явно «отредактированы» в пользу РБМК (реактор чернобыльского типа) в части необязательности защитной оболочки над реакторным отделением АЭС и необязательности наличия систем воздействия на реактивность, основанных на различных принципах действия. Лишь в 1984 г., за два года до Чернобыльской катастрофы, был создан формально независимый государственный комитет по контролю за безопасностью атомных электростанций «Госатомэнергонадзор», руководство которого почти полностью состояло из бывших работников МСМ. Подлинно независимого государственного контрольного органа за атомной промышленностью в СССР и России, повидимому, никогда не было и нет до сих пор.

Недостатки такой организации в советское время в значительной степени компенсировались высоким научными и моральными качествами И.В.Курчатова. После его смерти возглавивший ИАЭ им. И.В.Курчатова академик А.П.Александров, не обладал в какой-либо степени подобными качествами и был покорной пешкой в руках властного министра Е.П.Славского. Хотя А.П.Александров имел статус научного руководителя РБМК, настоящим отцом этого реактора является Е.П.Славский.

Особенностью советской системы управления являлось то, что министры, также как и их заместители, являлись техническими специалистами, сделавшими карьеру в своей отрасли, а не политическими деятелями, как это имеет место в настоящее время. Поэтому зачастую в отсутствие реального конкурентного обсуждения различных научно-технических идей руководитель отдаёт предпочтение своим личным техническим пристрастиям. Поэтому нижестоящие работники зачастую должны пристраиваться под их «вкусы».

Характерным примером подобного «пристрастия» является поддержка лично Е.П.Слав-ским работ по реакторам, охлаждаемым четырёхокисью азота, сильно коррозионно-активным и весьма ядовитым веществом. Эти разработки, проводившиеся в институте ядерной энергетики (ИЯЭ) АН Белорусской ССР под руководством Нестеренко с 1961 по 1986 г.г., были нелепостью, очевидной для всей научно-технической общественности СССР. Попытки обратить внимание руководства страны на эту нелепую бесперспективную работу ни к чему не приводили и, в конце концов, специалисты перестали вообще реагировать на фигуру Нестеренко. Как только Е.П.Славский был снят с должности министра после скандала на переговорах с Рейганом в Рейкьявике, это направление было закрыто по инициативе самого коллектива белорусского ядерного центра.

Идея создания РБМК возникла в 1958 г. в группе учёных института атомной энергии (ИАЭ), возглавляемых С.М.Фейнбергом после 2-ой Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии, в ряде докладов которой обсуждались технические возможности создания реактора двухцелевого назначения: производства электроэнергии и плутония для атомных бомб. Женевская конференция в конце 50-х и шестидесятых годах пользовалась большим международным авторитетом, так как там собирался цвет мировой науки.

Идея РБМК, по существу, состояла в том, чтобы использовать циркониевые трубы высокого давления в канальном реакторе для производства плутония. Внутри труб располагались сборки стержневых тепловыделяющих элементов (твэл) из двуокиси урана в циркониевой оболочке. По оценкам группы учёных ИАЭ во главе с Фейнбергом такая конструкция твэлов позволяла иметь низкое обогащение урана, что необходимо для производства бомбового плутония. Важным преимуществом РБМК считался тот фактор, что он не требовал корпуса реактора, рассчитанного на высокое давление и парогенератора. Эти элементы реакторной установки имеют большие габариты и вес, к чему советское машиностроение в то время было не готово. «Атоммаша» в СССР в то время ещё не было. А все ведущие атомные державы в мире приступили уже к форсированному созданию заводов класса «Атомммаш». В СССР строительство «Атоммаша» в результате появления идеи РБМК началось с опозданием на 10 лет. Причём предполагавшаяся ранее площадка была отдана под строительство завода КАМАЗ, а «Атоммашу» досталась злополучная площадка в г. Волгодонск Ростовской области. Впоследствии оказалось, что эта площадка крайне неудачна с точки зрения грунтов, что привело к необходимости огромных затрат для укрепления оснований завода в конце 80-х годов незадолго до полной его остановки и ликвидации в результате постперестроечных мероприятий по приватизации завода.

Эскизный проект реакторной установки РБМК электрической мощностью 1000 мВт был выполнен в 1963 г., а технический проект в 1968 г. Техпроект реакторной установки с прочным корпусов и оболочкой над всем реакторным отделением (ВВЭР) типа зарубежных PWR был задержан и выполнен с большим опозданием.

Продвижение проекта РБМК шло очень энергично благодаря мощной поддержке лично Е.П.Славского и всего аппарата Минсредмаша.

Следует отметить, что когда обеспечивались условия независимости, советские учёные и инженеры давали вполне должную оценку РБМК. Так при передаче техпроекта оборудования РБМК в министерство энергетики специалисты института «Теплоэлектропроект», выполнявшие проект на строительство АЭС, при проведении экспертизы проекта решительно отказались делать техпроект АЭС с РБМК прежде всего по причине невозможности обеспечить безопасность АЭС с таким реактором, а также по экономическим соображениям. Е.П.Славский не смог преодолеть сопротивление независимых от него учёных и собственным приказом поручил выполнение проекта на строительство АЭС с РБМК проектной организации своего министерства, а затем поручил и строительство первого блока Ленинградской АЭС своей же строительной организации в обход сложившейся в СССР кооперации. Так что АЭС с РБМК это чистое детище Минсредмаша от а до я.

Таким образом, Е.П.Славский буквально навязал народам СССР такого монстра как РБМК вопреки мнению независимых от него экспертов. В «Литературной газете» от 17 мая 1989 г. № 20 эксперт патентного ведомства СССР рассказывал, как специалисты ведомства самого Е.П. Славского дали отрицательное заключение на РБМК по новизне и полезности по заявке на изобретение А.П.Александрова, С.П.Фейнберга и др. Это оказалось возможным благодаря анонимности экспертов, в том числе и сотрудников института, который возглавлял Главный Конструктор РБМК акад. Н.А.Доллежаль, ближайший соратник А.П.Александрова и Е.П.Славского.

Таким образом, при обеспечении анонимности или независимости советские специалисты давали такое же отрицательное заключение на РБМК, как английские и американские специалисты, на которых ссылается патентный эксперт В.Бобров в публикации «Литературной газеты».

Возникает вопрос, почему Е.П.Славский, А.П.Александров и некоторые специалисты из ИАЭ им. И.В.Курчатова так активно продвигали РБМК? Какие психологические или корыстные цели они преследовали? Мне представляется, что основной причиной были психологические факторы. Эти люди выросли как специалисты и сделали бюрократическую карьеру на создании реакторов уран-графитового типа для производства плутония для атомных бомб. Эти разработки принесли им правительственные награды и премии. В эксплуатации такие реакторы показали себя вполне надёжными. На них были, конечно, и аварии, но они имели локальный характер. Это связано с тем, что такие реакторы имели малую мощность, очень малую глубину выгорания урана, для обеспечения необходимого качества плутония и, следовательно, в активной зоне содержалось незначительное количество осколков деления (в 1000 раз меньше, чем в РБМК). Охлаждались такие реакторы водой без давления. Внешне конструкция РБМК была вполне идентична реакторам для производства плутония, что и создавало иллюзию их надёжности. Несомненно, Е.П.Славскому и А.П.Александрову казалось, что РБМК будут такими же надёжными, как и плутониевые реакторы, и принесут им очередные правительственные награды и премии. И, конечно, принесли. А.П.Александров, Н.А.Доллежаль и И.Я.Емельянов (заместитель Доллежаля) стали лауреатами Ленинской Премии за создание РБМК.

За внешней схожестью конструкций этих реакторов между ними имелись принципиальные отличия: охлаждение активной зоны РБМК кипящей водой высокого давления, наличие почти 1500 кг. осколков деления в активной зоне, большие размеры реактора. Проектом не была предсказана сильная нейтронно-физическая неустойчивость распределения мощности в активной зоне и наличие сильной положительной обратной связи мощности реактора от плотности теплоносителя (так называемый первый эффект реактивности), хотя данные, приведённые в книге А.П.Александрова, Н.А.Доллежаля и И.Я.Емельянова «Реакторы большой мощности канальные (РБМК)» вполне дают основание для его предсказания. Но эта книга пронизана энтузиазмом, некритическим отношением даже к полученным в проекте характеристикам, в чём может убедиться каждый, взяв эту книгу в рядовой технической библиотеке.

Таким образом, сторонники РБМК сделали незаметный для них переход от действительно малоопасного плутониевого реактора к такому опасному монстру как РБМК.

Справедливости ради следует признать, что некоторые аргументы сторонников РБМК звучали вполне весомо. Действительно, РБМК благодаря большой массе графита сравнительно легко переносит нарушения охлаждения, в том числе и обрывы трубопроводов. На реакторах Белоярской АЭС, которые можно рассматривать в качестве промышленного прототипа РБМК, имели место многократные расплавления отдельных каналов, которые сравнительно легко удавалось локализовать. Сторонники РБМК считали, что это свойство канальных реакторов «является радикальным решением безопасности (см., например, Петросянц «Атомная энергетика в СССР», Атомиздат, 1975 г.) и что в качестве предельной реальной аварии может быть расплавление одного или нескольких каналов, что согласно имеющемуся опыту вполне приемлемо. Действительно, на АЭС с РБМК неоднократно имели место расплавления отдельных каналов с выходом активности за пределы АЭС, в том числе на 2-ом блоке Чернобыльской АЭС в 1984 г. Руководству Минсредмаша удавалось скрывать эти аварии от общественности. По-видимому, возможность «локализации» таких относительно небольших инцидентов только укрепляло уверенность сторонников РБМК в своей правоте. В связи с этим в РБМК не предусматривалась защитная оболочка, рассчитанная на избыточное давление. Эйфория от успешного внедрения РБМК в атомную энергетику СССР, расположение высшего начальства и положение вне критики привели к тому, что в конструкции реактора были сделаны вообще грубые ошибки, которые не допускались даже несовершенными регламентирующими документами по безопасности и за которые строго спрашивали даже в Минсредмаше. Таковыми грубейшими нарушениями была конструкция стержней, регулирующих мощность реактора. Эти стержни были снабжены вытеснителями воды, которые давали положительный вклад в реактивность при малом количестве стержней в активной зоне реактора, т.е. согласно автомобильной терминологии тормоз в начальный момент включения играл роль «газа». Разработчики РБМК легковесно защитились от этого эффекта специальным регламентом работы с регулирующими стержнями. Так как этот эффект стержней мог давать положительную реактивность порядка 1%, то нарушение регламента в этой части могло приводить к неуправляемому разгону реактора на так называемы мгновенных нейтронах, т.е. превращать реактор в атомную бомбу.

В 1976 г. на 1-м блоке Ленинградской АЭС произошла крупная авария с расплавлением нескольких каналов в связи с тем, что оператор не справился с регулированием мощности в отдельных каналах в условиях типичной для РБМК нейтронно-физической неустойчивости распределения мощности по объёму активной зоны. От общественности большой выброс активности (порядка 1% от выброса на Чернобыльской АЭС) был скрыт, но была создана правительственная комиссия по расследованию причин аварии. Комиссия установила, что причина аварии обусловлена конструктивными недостатками РБМК и утвердила план мероприятий по устранению этих недостатков, который был разработан главным конструктором к 1980 г., но не был внедрён на АЭС с РБМК по вине руководителей Минсредмаша. Весьма характерно то, что перечень мероприятий почти полностью воспроизводит перечень мероприятий повышения надёжности АЭС с РБМК после Чернобыльской катастрофы. Именно поэтому суд, проходивший в Чернобыле, вынес частное определение в адрес Минсредмаша и главного конструктора, признав виновными трёх сотрудников Чернобыльской АЭС только с точки зрения неготовности к аварии. Главные виновники Чернобыльской катастрофы – Е.П.Славский, А.П.Александров, И.Я.Емельянов и Н.А.Доллежаль ловко ушли от ответственности, свалив всю вину на «стрелочников», якобы нарушивших до 20 пунктов регламента. В действительности персонал ЧАЭС осуществлял испытание штатной системы, которая использует выбег турбогенераторов для увеличения расхода насосов в режиме обесточивания станции. Эта система внедрена на многих блоках РБМК и АЭС с реакторами водоводяного типа (ВВЭР-440) в качестве штатной системы, предусмотренной проектом. Указанная система не была испытана и сдана в эксплуатацию при пусковых испытаниях 4-го блока ЧАЭС из-за обычной предпусковой спешки. Причём научный руководитель А.П Александров и главный конструктор Н.А.Доллежаль подписали ввод блока в эксплуатацию с этими и многими другими недоделками. Персонал 4-го блока ЧАЭС в ночь с 25 на 26 апреля 1986 г., наверняка, выполнял соцобязательство к 1 мая в части выполнения предпусковых недоделок, не подозревая, что блок, находившийся в глубокой «йодной яме», имеет во много раз более опасные характеристики, чем не работавший блок, где аналогичные испытания не представляли опасности.

Однако ошибки персонала не могут быть причиной столь тяжёлых последствий для страны. Согласно нормативным документам по безопасности АЭС реакторы АЭС должны быть снабжены устройствами локализации любых возможных последствий аварии, включая ошибки персонала. Наиболее распространённым и эффективным локализующим устройством является защитная оболочка из предварительно напряжённого железобетона. Для реакторов РБМК не предусмотрено защитной оболочки. Поэтому ссылки на ошибки персонала являются типичными поисками «стрелочников». Известно, что авария на АЭС «Тримайлайлэнд» в США в 1979 г. произошла именно из-за грубейших ошибок персонала. Однако благодаря наличию защитной оболочки выход активности в окружающую среду оказался в пределах санитарных норм, т.е. концепция «защитной оболочки» полностью себя оправдала. Наши же реакторы Чернобыльского типа до сих пор «испытывают судьбу», работая без оболочек. Такие реакторы расположены вблизи Санкт-Петербурга, Курска, Смоленска и Вильнюса. К тому же на некоторых из них закончился ресурс работы, другие приближаются к этой черте. А ведь в каждом реакторе содержится 192 т. урана, 2000 кг. радиоактивных осколков деления урана и около 500 кг. плутония, что по активности эквивалентно примерно 1000 бомб, сброшенных на Хиросиму.

Сразу после взрыва Чернобыльского реактора после разрушения оболочек тепловыделяющих элементов из реактора в окружающую среду вышли радиоактивные газовые осколки деления криптон-85, ксенон-131 и 132 суммарной активностью 1,7х108 кюри, йод-131 и 132 суммарной активностью 1,8х108 кюри, стронций 89 и 90 - 1,2х108 кюри, цезий-136 и 137 - 3,4х106 кюри. Кроме того, с графитом вышли до 20 кюри на тонну графита трития и 0,2 кюри углерода-14.

Чернобыльская катастрофа фактически лишила профессиональной перспективы учёных и инженеров СССР и России на многие годы. Сейчас есть возможность такой организации работы в области атомной энергетики, которая обеспечила бы безопасность АЭС на мировом уровне. Эти возможности обусловлены тем, что окончательное решение о строительстве АЭС принимают местные власти под сильным воздействием хорошо организованной общественности. Это может создать реальные предпосылки для действия независимой от государства экспертизы для лицензирования проектов АЭС.

Часть 2

Эти дни мне не забыть никогда

История моей работы в атомной промышленности и взаимодействия с Минатомом является в достаточной степени необычной и в то же время весьма показательной, поскольку в советское время Минатом был той организацией, которая бесцеремонно вторгалась в жизнь практически каждого человека, хотел он этого или нет. Вершиной этого явилось вторжение «мирного атома» в каждый дом советского человека в виде «Чернобыля». Минатом поглощал грандиозные ресурсы, заработанные всем народом. К сожалению, зачастую эти ресурсы тратились непродуктивно и очень часто на весьма сомнительные цели. Примером может служить реализованная Минатомом стратегия развития атомной промышленности, закончившаяся Чернобылем. Результаты деятельности Минатома весьма наглядно демонстрируют то обстоятельство, что любые крупные проекты в государстве должны всегда находиться под пристальным контролем самых различных общественных кругов, какие бы благовидные предлоги против этого не выдвигались. Чернобыль был далеко не единственным примером «позитивного» влияния Минатома на ситуацию не только у нас в стране, но и во всём мире. Поэтому я расскажу о своём опыте работы с этой структурой не только в рамках Чернобыля, но и на других примерах.

Я закончил Московский физико-технический институт, затем его аспирантуру и начал работать в головном институте ракетной промышленности по проблемам двигательно-энергетических установок.

Шестидесятые годы были ознаменованы весьма оптимистическими прогнозами в области перспектив освоения планет Солнечной системы, в первую очередь, Луны и Марса.

Формально свою трудовую деятельность я начал в 1965 году с участия в экспертизе трёх проектов пилотируемого 3-годичного полёта на Марс. Во всех проектах предлагалось использовать электро-ядерные двигатели, поскольку применение химических двигателей было сопряжено с необходимостью создания на опорной орбите вблизи Земли сборки массой около 2000 тонн, что требовало примерно два года работы при использовании носителей класса Н-1 и двух стартов с периодом пуска раз в месяц. Всё это приводило к совершенно немыслимым затратам и очень низкой надёжности всего предприятия.

Насколько я помню, были представлены проекты ОКБ Сергея Павловича Королёва, лаборатории двигателей АН СССР, которой в то время руководил, кажется, Доменик Доменикович Севрук, и проект ОКБ «Южное» Михаила Кузьмича Янгеля. Проекты Янгеля и Севрука основывались на машинном преобразовании ядерной энергии в электрическую. По массогабаритным характеристикам лидировал проект ОКБ Королёва, поскольку он ориентировался на термоэмиссионное преобразование энергии.

Возможность реализации проектов на основе электро-ядерных двигателей при соответствующих затратах в общем сомнения не вызывало. В Советском Союзе были созданы все элементы, необходимые для реализации подобных проектов. Об установках с термоэлектрическим преобразованием ядерной энергии в электрическую (БЭС-5) мир узнал после падения спутников–разведчиков в районе Медвежьих озёр в Канаде и около берегов Австралии. Термоэмиссионные установки типа «ТЭУ» были, насколько я знаю, бесплатно переданы США в период перестройки. Идею реализации Марсианской экспедиции США периодически реанимируют.

Принципиальным недостатком космических энергетических установок, во всяком случае, до времени моего ухода из ракетной отрасли, было то, что тепловыделяющие элементы активной зоны реактора изготавливались из двуокиси урана. Поэтому в случае потери управления аппаратом с такой установкой она не диспергировалась на микроскопические частицы в верхних слоях атмосферы, а падала на Землю в виде крупных фрагментов. По-хорошему, надо было делать активную зону из металлического урана. В этом случае была полная гарантия надёжной аэродинамической ликвидации объекта в верхних слоях атмосферы и распыления ядерного горючего на всю территорию планеты. Однако, поскольку Минатом имел большой опыт работы именно с двуокисью урана, то и в космосе применили тот же материал. Я был экспертом по бортовой ядерной энергетической установке со стороны ракетного министерства при первом пуске спутника-разведчика с установкой БЭС-5. В своём заключении я, естественно, отметил это обстоятельство. Со стороны Минатома с экспертами работали зам. министра Игорь Дмитриевич Морохов и начальник главка Юрий Иванович Данилов. Было организовано сильнейшее давление на экспертов с целью снять это замечание, поскольку оно практически зачёркивало всю разработку. Большинство экспертов поддалось давлению. Я своё замечание оставил и именно тогда, насколько я понимаю, на меня в Минатоме был «нарисован первый зуб». После того, как было потеряно управление спутником и стало ясно, что он упадёт неконтролируемым образом в неконтролируемом месте, в дело вмешалось КГБ. Многие пережили массу неприятных минут. Меня отпустили сразу. Напряжение было снято только тогда, когда спутник упал на севере Канады в районе Медвежьих озёр, в совершенно безлюдном месте. К тому же он затонул в болоте. Американцы надавили на Канаду с целью сглаживания её реакции, поскольку были сами заинтересованы в разработке подобных установок и, насколько я помню, они сами незадолго до этого потеряли спутник с изотопным нагревательным элементом над Африкой. После падения второго спутника у берегов Австралии, запуски с энергоустановкой БЭС-5 были прекращены. Установки типа ТЭУ проходили только стендовую отработку. Американцы вообще не имеют серьёзного опыта работы с ядерными энергетическими установками в космосе. Поэтому практика работы в космосе с ЯЭУ по факту является весьма незначительной. Причина этого, на мой взгляд, связана с риском падения ЯЭУ на Землю в случае аварии с ракетой-носителем или с орбитальным объектом, оснащённым ЯЭУ.

В области электрических двигателей были также созданы работоспособные образцы, нашедшие широкое применение в космической технике.

Попытки реализации марсианской экспедиции даже в простейшем виде потребовали затрат на таком уровне, что самые богатые страны мира – США и СССР, за сорок лет так и не смогли принять решение об открытии финансирования, масштабы которого привели бы к цели. Возможность серьёзного развёртывания работ в современных условиях вообще исключена.

Программа, о которой я рассказал, предполагала реализовать только самый начальный этап исследований Марса. Но и она столкнулась с такими финансовыми трудностями, преодолеть которые оказалось не по силам самым мощным странам. Серьёзное же освоение Марса могло начаться только в результате реализации проектов, инициатором которых был Виталий Михайлович Иевлев, работавший в нашем институте. Им была предложена схема ядерного двигателя большой тяги со скоростью истечения рабочего тела, близкой к электрическим двигателям – так называемая схема с плазменным тепловыделяющим элементом («схема «В»). Надо отметить, что зависимость массы полезной нагрузки от скорости истечения рабочего тела определяется экспоненциальной функцией. Поэтому в случае создания такого двигателя полёт на Марс был бы не намного сложнее перелёта, например, на Американский континент. Без всяких ракетных ступеней, просто по самолётной схеме – взлетел, слетал, прилетел. Это явилось бы, безусловно, серьёзным основанием для постановки вопроса об экспансии человечества за пределы земной атмосферы.

Однако работы не продвинулись далее поисковой стадии и создания модельных установок и захлебнулись в катастрофически нарастающих финансовых проблемах. Несмотря на то, что я работал в отделении В.М.Иевлева, я никогда не сотрудничал с ним непосредственно. Я, что называется, «спиной» чувствовал бесперспективность и, как мне казалось, бессмысленность этой работы. Я занимался исключительно своим делом. Мне представлялось крайне важным создать универсальные средства преодоления разворачивающейся тогда в США системы противоракетной обороны. Для выполнения этой работы мне удалось вырвать из ведения Средмаша очень хорошую организацию, ОКБ «Факел», расположенную в г. Калининграде. Она использовалась руководством Средмаша в качестве базы отдыха на берегу Балтийского моря. Это обстоятельство тоже не улучшило моих взаимоотношений со Средмашем.

На этом поприще мне удалось разработать и провести испытания в космосе весьма эффективных плазменных средств для космических аппаратов, боевых блоков межконтинентальных ракет и крылатых ракет. Однако вскоре по ряду причин я должен был перейти в министерство энергетического машиностроения, которое занималось разработкой и поставкой оборудования на все АЭС страны и за рубеж.

После решения уйти из ракетной тематики я по рекомендации моего друга, профессора Московского энергетического института Михаила Ефимовича Дейча встретился с его учеником директором ВНИИ атомного энергетического машиностроения Геннадием Алексеевичем Филипповым. На моё признаниё в том, что я не знаю даже терминологии в стационарной энергетике, он ответил просто: «Ничего, разберётесь. Для меня главное то, что Вас рекомендовал Дейч». В результате, не зная ни тематики, ни одного человека в институте, я стал его заместителем по науке.

Я достаточно быстро вошёл в новую для себя проблематику. После Чернобыльской катастрофы Министр энергетического машиностроения СССР Владимир Макарович Величко назначил меня руководителем работ по линии министерства на ЧАЭС. Произошло все это в достаточно необычной форме.

Придя на работу 26 апреля в 9 часов утра, я узнал о Чернобыльской катастрофе. Точной информации не было. Просто тихо говорили о том, что в Чернобыле произошло что-то очень серьёзное. Поскольку наш институт и министерство (министерство энергетического машиностроения СССР) за ядерную безопасность на АЭС не отвечали, то реально мы были подключены к Чернобыльским событиям только после майских праздников. Наше министерство, поставляло на все АЭС страны примерно 70-75 % всего оборудования, включая реакторное, теплообменное, оборудование по водоподготовке, арматуру, системы защиты и так далее. Все проекты по этим видам оборудования выполнялись в нашем институте. Институт так же осуществлял авторское сопровождение при эксплуатации оборудования на АЭС.

В мае при Комитете по науке и технике СССР была создана комиссия по анализу безопасности ядерных блоков всех типов, которые эксплуатировались в нашей стране и за рубежом. По просьбе Комитета членом комиссии от нашего министерства был назначен я. Формально комиссию возглавлял Е.П.Велихов. Однако ни на одном заседании комиссии я его не видел. Вообще в первое время большинство старалось всячески демонстрировать свою полную непричастность к Чернобыльским событиям и вообще ко всем вопросам безопасности АЭС. Привлечение к работе происходило только в результате жёстких директивных указаний. Если же была малейшая возможность улизнуть под любым предлогом, то этим пользовались. Практически работу комиссии возглавлял В.А.Сидоренко, так же как и Е.П.Велихов работник Курчатовского института. На мой взгляд, это была очень удачная кандидатура, поскольку он сумел обеспечить действительно объективное рассмотрение всех вопросов без каких либо оглядок на авторитеты и предварительные мнения.

На комиссии рассматривался огромный круг вопросов по безопасности АЭС всех типов. В то время специалистам уже были понятны многие недостатки работающих блоков, с которыми можно было мириться при работе единичных АЭС, но которые были абсолютно недопустимы при широком развитии атомной энергетики в стране.

В то время планировалось широчайшее развитие атомной энергетики. Предполагалось только в нашей стране в течение года вводить до 10 млн. кВт установленной мощности, т.е. 10 блоков по 1 млн. кВт. Плюс к этому в странах народной демократии мы должны были строить до 5 блоков в год. Таким образом, промышленность СССР должна была обеспечить поставку оборудования до 15 млн. кВт в год. Т.е. по факту ставилась задача максимального перевода энергетических потребностей страны на ядерную основу. И всё это делалось в стране, не имеющей проблем с обеспечением энергетики органическим топливом. Насколько я понимаю, руководство страны уже в то время весьма серьёзно относилось к выводам ученых Римского клуба, говоривших о необходимости снижения потребления атмосферного кислорода и эмиссии углекислого газа в атмосферу Земли.

В таких условиях перед комиссией комитета по науке и технике стоял весьма непростой вопрос. С одной стороны, страна в своем развитии сделала ставку на ядерную энергетику, с другой, по факту состоялся Чернобыль. Сказать, что АЭС не удовлетворяют по многим показателям требованиям безопасности, означало поставить под вопрос принятую стратегию на развитие атомной энергетики и тем самым омертвить огромные капиталовложения, направленные на развитие атомной энергетики, с другой стороны, сказать, что Чернобыль – случайность, недосмотр стрелочников, значит погрешить против истины. К тому же у всех на памяти был недавний Три Майл Айленд в США. Плюс к этому весьма серьёзные вопросы, связанные с выводом АЭС из эксплуатации, обращения с радиоактивными отходами и проблемами нераспространения при весьма настоятельной необходимости развивать энергетику во всем мире. Впрочем, эти вопросы у нас тогда было принято не затрагивать, несмотря на то, что в США всё это было уже понято и приняты соответствующие решения о прекращении развития в стране атомной энергетики (США не ввели ни одного блока с 1978 года). Там давно поняли, что строить АЭС, которые невозможно вывести из эксплуатации, нельзя. Но, приняв такое решение, они ни с кем этим не поделись. Пусть другие делают глупости, тратят впустую деньги и засоряют собственную территорию. Когда эти другие и, в первую очередь, Советский Союз, попадут в сложную ситуацию, с ними будет легче разбираться. Вот такие вопросы стояли перед комиссией комитета по науке и технике. Это было посложнее, чем работа комиссии непосредственно по Чернобыльскому блоку. Там только факт, а здесь стратегия развития всей страны. Немудрено, что особого желания работать в этой комиссии ни у кого не было. И те, кто мог от этого отвертеться под разными предлогами, в том числе и под предлогом работы в комиссии по самому Чернобылю, немедленно так и сделал. К чести В.А.Сидоренко он жёстко ориентировал комиссию на получение совершенно объективного результата. Я думаю, что это явилось одной из причин, почему он, будучи уже тогда членом-корреспондентом АН СССР, до сих пор не стал академиком, в то время как другие, вообще ничего не сделавшие, давно гуляют с этими лампасами.

В решениях комиссии В.А.Сидоренко были названы все существенные недостатки работавших тогда блоков АЭС. Наибольшее количество претензий, естественно, было предъявлено к АЭС типа РБМК (чернобыльского типа). Представитель Курчатовского института, являвшегося научным руководителем работ по РБМК, А.Я.Крамеров крутился как уж на сковородке под градом вопросов членов комиссии. Картина развития аварии на блоке, в общем-то была ясна сразу. Блок взорвался из состояния, когда он находился в сильно отравленном состоянии с весьма малым запасом по критичности. Самое главное заключалось в том, что этот режим не был отмечен в томе по ядерной безопасности. Персонал станции, который действительно нарушил регламент работы, согласно тому по ядерной безопасности не совершал ядерно-опасных операций, и, следовательно, его можно было лишить премии, даже уволить с работы, но не посадить. Сажать надо было главного конструктора и научного руководителя, т.е. Н.А.Доллежаля и А.П.Александрова, а они академики да плюс на каждом по три звезды, да плюс около 14 млн. кВт установленной мощности (мощность блоков РБМК) снимать в зиму при работающей промышленности. Вот и выбирай, что говорить и писать в заключении. А.Я.Крамеров в явном виде заявил, что режим, из которого блок взорвался, не был включен в том по ядерной безопасности, потому что не хватило времени на машине БЭСМ-6 для этих расчетов. Хорош аргумент, когда речь идёт о ядерной безопасности страны, не правда ли? В конце концов, он в сердцах воскликнул: «Что вам РБМК это промышленный объект? Это физический прибор. И он требует соответствующего обращения!» Но комиссия В.А.Сидоренко всё записала правильно. Поэтому, когда заключение было передано в комитет по науке, там на нас наорали: «Вы о чём думали, когда писали такое?» Очевидно, к этому времени у руководства страны сложилось вполне полное понимание ситуации, и наказать было решено «стрелочников», а не истинных «героев» катастрофы. В результате наше заключение было положено под сукно, а комиссия ликвидирована. Начала работать «правильная» комиссия. Она и подготовила материалы для осуждения невиновных. Очень жаль, что я в то время не догадался утаить экземпляр заключения комиссии В.А.Сидоренко. Это вполне можно было сделать.

После выхода постановления ЦК КПСС и Правительства СССР о пуске в эксплуатацию трёх блоков ЧАЭС во всех министерствах, поставлявших оборудования на ЧАЭС, начали формироваться подразделения для ревизии и ремонта оборудования первых трёх блоков ЧАЭС к пуску. Во всех министерствах на эту должность назначались либо заместители министров, либо начальники технических главков. От нашего министерства сначала был послан в Чернобыль для ознакомления с ситуацией начальник главного технического управления. У нас там во время взрыва был уничтожен весьма дорогостоящий автобус с лабораторией по диагностике турбины, поставки харьковского турбинного завода. Он во время взрыва находился рядом с четвертым блоком. Начальник главка очень быстро вернулся и сказал министру, что он туда не поедет даже под страхом увольнения и ему самому не советует там появляться. Первое время и в Чернобыле и на станции было действительно очень тяжело. Встал вопрос кого назначить. Очевидно, в министерстве желающих не нашлось. В конце концов, кем-то министру была названа моя фамилия. Я действительно к тому времени проявил себя в качестве довольно удачливого и жёсткого человека при работе в различных технических комиссиях, в которых надо было отстаивать интересы министерства. Моё назначение было обставлено довольно таки своеобразно. Ничего не подозревая, я в 9 утра пришел на работу в институт. Сразу же раздался звонок. Звонила секретарша первого заместителя министра Неуймина Михаила Ивановича. Она передала мне его указание к 10 часам явиться в зал заседания коллегии министерства. Я немедленно поехал. В зал коллегии я вошел минут на 10 раньше. За столом президиума сидел один Неуймин, в зале директора и главные инженеры крупнейших заводов и институтов министерства. Я очень смутился, думая, что я опоздал и извинился. Но Неуймин сказал, что я пришел во время и предложил, к моему удивлению, занять место рядом с собой. Перед ним лежала бумага. Это был приказ министра о моём назначении руководителем работ министерства на ЧАЭС с освобождением на это время от всех других обязанностей. После его оглашения Неуймин передал мне приказ и предложил дальше вести совещание самому, затем встал и ушел. Я буквально опешил и начал судорожно соображать, что же делать. Единственное, что мне пришло в голову, это сказать, что бы в моё распоряжение к концу дня были выделены по одному сотруднику от названных мной заводов и ведущего технологического института министерства для отъезда на ЧАЭС через три дня.

В институте никто, включая директора, ничего не знали о моём назначении. Я показал директору приказ министра и договорился с ним о подготовке приказа по институту о назначении двух моих заместителей по этой работе.

Мои домашние были шокированы.

Через три дня в составе бригады из восьми человек мы вылетели на специальном самолете минэнерго в Киев. Там сразу пересели в вертолет, который доставил нас в Чернобыль. Это был обычный способ добираться до станции. Если необходимо было задержаться в Киеве, то к нашим услугам была одна из лучших гостиниц Киева, гостиница «Москва» (теперь она носит другое название). Надо сказать, что организация транспорта была превосходной. В одном из таких перелетов я познакомился в вертолете с академиком Г.Н.Флеровым. В течение всего полета мы говорили с ним, стараясь перекричать дикий шум в салоне вертолета, на самые различные темы. Он держался очень просто. Расстались друзьями. Договорились, что я ему позвоню. Но сначала не получалось из-за загрузки в Чернобыле, потом было неудобно, ведь это было просто ни к чему не обязывающее дорожное знакомство. А может и зря. Как большинство сильных интеллектов, он был простым и доступным. Другой забавный случай произошел однажды при пересадке в вертолет. Я встретил своего знакомого, работавшего на ЧАЭС, Евгения Громова, в последствие главного инженера Балаковской АЭС. Я его спросил: «Женя, сколько взял на этот раз на станции?», имея в виду сколько Бэр. А он мне отвечает про рубли: «Шесть тысяч!» (Смертельной считается доза в 500 Бэр). Я говорю: «И все живой?!», «Я от этого только здоровею, все Бэры нипочем». Платили на станции действительно хорошо. Например, у меня, как заместителя директора института, ставка на основном месте работы была 550 руб. в месяц. В первое время на станции применялся коэффициент увеличения основной ставки в 6 раз. Рабочий день был шестичасовым, но фактически работали по 12 часов. Поэтому ставка увеличивалась в 12 раз, да плюс ещё к коэффициенту добавлялась двойка за проезд до места работы. Итого 14. Поэтому в месяц с учётом сохраненной зарплаты на работе я получал более 8-ми тысяч рублей. Правда, естественно, полный месяц я не работал. Обычно полмесяца. И не каждый месяц. Мы сменялись с моими замами. Полный месяц в Чернобыле я пробыл только в октябре, когда пускали первый блок. Но, тем не менее, сумасшедшие по тем временам деньги. Где-то с августа – сентября 86 года коэффициенты начали падать. Мы с женой думали, что будем обеспечены до конца дней своих. Но, когда пришла перестройка, все деньги, как говориться, «накрылись медным тазом». Пришлось бороться за Чернобыльские компенсации. Несмотря на законы, каждую индексацию выплат приходится пробивать через суд. Все чернобыльцы судятся практически беспрерывно. Зато правительство с гордостью сообщает, что деньги, сэкономленные на чернобыльцах, оно направляет на другие цели. Решения принимают Верховный, Конституционный суды России, но министерству социального развития всё нипочем. Каждая индексация только через суд. Надеются, очевидно, на то, что не все пойдут в суд, некоторых удастся облапошить. Акции протеста, включая голодовки, стали системой. Непонятно, о чём думает правительство? Крупный инцидент на АЭС сегодня совершенно не исключен. В случае чего посылать надо будет специалистов. МЧС вопрос не закроет. Спекулянты и бандиты, самые достойные граждане современного российского общества, там будут бесполезны. Да они и не поедут туда, где грязно. Им больше нравятся Мальдивы. А специалисты, которых и так осталось мало, видят, как обращаются с их предшественниками. Чернобыльское законодательство является очень сложным и к тому же постоянно усложняется ещё больше. В ряде случаев, надо отметить, это имеет объективные основы. Например, выплаты не зависят от времени пребывания на АЭС (если время пребывания не превышает полного календарного месяца). Этим обстоятельством воспользовалось огромное количество «экскурсантов», которые валом повалили в Чернобыль, начиная с конца 86 года и вплоть до начала 90-х годов. С другой стороны во время моего первого пребывания в Чернобыле рядом со мной на раскладушке одну ночь провел совсем молодой парень, который был командирован на станцию для выполнения только одного задания. На следующий день он должен был выйти на крышу машинного отделения 3-4 блоков и сбросить оттуда один кусок графита. Мы с ним проговорили полночи. Договорились, что он мне позвонит. Он был не москвич, и телефона у него не было. Звонка не поступило. Я, думаю, его давно уже нет в живых. Есть в законодательстве и положения, которые кроме как издевательскими назвать нельзя. Например, если некто был на АЭС менее месяца, то его условный месячный заработок рассчитывается путем умножения дневного заработка на 24,7 (среднее число рабочих дней в месяце). Но если вы были больше календарного месяца, то вам ваш заработок разделят на 12 (число месяце в году). Во время пуска первого блока в октябре 86 года я был на станции весь месяц. Меня спасло от уменьшения моих выплат в несколько раз только то, что я на один день съездил в Киев к приехавшей навестить меня жене, при этом я не поленился отметить свой отъезд, хотя вполне мог этого и не делать. Юрист Московского социального комитета на суде буквально скрежетала зубами, когда я предъявил доказательство этого факта. А одному моему другу из Курчатовского института по этой причине выплаты сократили в шесть раз. Он был командирован на ЧАЭС ровно на два месяца. Так что лучше всего было съездить на ЧАЭС на два-три дня для того, чтобы просто отметить командировку. Так многие, наиболее проницательные в житейских делах, и поступали. Один из моих заместителей, так же как и мы все, работал в Чернобыле в 86 и в 87 годах, примерно до пуска третьего блока. По какой надобности он съездил в Чернобыль в 89 году на три дня, когда коэффициенты были уже очень маленькими. Так вот, ему посчитали размер компенсации исходя из этих трех дней, сократив причитающуюся ему компенсацию в несколько раз.

Первые месяцы в Чернобыле было очень тяжело. Приличные бытовые условия быстро были созданы только для работников Минатома и членов правительственной комиссии. На Днепр пригнали пароходы, но это было слишком далеко от станции, вне пределов грязной зоны. Я на пароходах жил только в октябре, потому что срок пребывания на станции в этот раз был достаточно продолжительным. Те же, кто работал на станции постоянно и не обладал каким либо привилегированным статусом, должен был жить непосредственно в Чернобыле, находящимся в 18 км. от станции. Для этого были выделены, в основном, детские садики и школы. В мою первую поездку нас разместили в детском садике. Это был просто ужас. На улице жара. Все окна и двери закупорены. В комнате человек 20 на раскладушках впритык. Многие храпят. Унитазики высотой сантиметров по 20-30. Умывальники где то рядом с полом. Первую командировку я, после 12 часов работы на станции, практически не спал. В августе-сентябре ситуация существенно улучшилась. Стало абсолютно ясно, что в зону отчуждения никто никогда больше не вернется. Поэтому нам были предоставлены комфортабельные квартиры со всей мебелью, оставшейся от прежних жильцов. Ограничений никаких не было. Селились по 2-3 человека в 2-3 комнатную квартиру. Питание всегда было отменным. Масса овощей, фруктов, качественное мясо. Столовые были и на станции и в Чернобыле. Никаких документов для посещения столовой не требовалось. Заходи и ешь до отвала. Правда, при въезде в зону нам выдавали карточки, закатанные в пластик. Эта карточка всегда была приколота к одежде. На карточке было обозначено, какие объекты ты можешь посещать. У меня все карточки сохранились. На них написано: «Всюду». Но при посещении столовых никто на них не обращал ни малейшего внимания.

Дозовый контроль был организован из рук вон плохо. Выдавались так называемые «таблетки», регистрировавшие интегральную дозу, полученную за время пребывания в зоне. Они часто терялись. В этом случае просто выдавалась новая «таблетка». Особенно часто это происходило при переодевании. А переодевались мы очень часто, поскольку неизвестно где было грязнее, на улице или на станции. Каждый проход через санпропускник в любую сторону был связан с переодеванием. Одежда была очень качественная, чистый хлопок, и её было сколько угодно.

Уровень загрязненности станции и прилегающих к ней территорий, был, естественно, очень разным. Сначала, когда народу на станции было не очень много (это где-то до сентября) мы располагались на первом АБК (административно-бытовой корпус первого и второго блоков ЧАЭС). Это было чистое место. Уровень дозы в нём не превышал нескольких милирентген в час. Там был так называемый «золотой коридор», отделанный анодированными под золото панелями из алюминия. По нему часто прогуливались во время перерывов в работе. Однако в сентябре нас перевели в АБК–2, который относился к 3-му и 4-му блокам. Он был очень грязный. На многих запертых комнатах висели объявления, написанные фломастерами на простой бумаге: «5 рентген в час», «20 рентген в час». Производственные помещения станции, в которых шла подготовка к пуску трёх первых блоков, имели загрязненность различного уровня. Наиболее грязным было общее помещение турбогенераторов 3-го и 4-го блоков. Там в основном находилось оборудование поставки нашего министерства и министерства электротехнической промышленности. Люди работали за свинцовыми экранами, поскольку со стороны 4-го блока облучение было достаточно мощным.

Однако наиболее тяжело приходилось солдатам. Из окон нашей комнаты в АБК-2 я видел своими глазами, как они мели метлой грязные крыши вспомогательных сооружений вблизи станции. Причем делали они это в своей повседневной форме. Не думаю, что они мылись хотя бы по вечерам. Совершенно ужасным был пункт «дезактивации» транспорта примерно на середине дороги между станцией и Чернобылем. Там вырыли ямы, затем их обложили полиэтиленом. Очевидно, предполагалось, что этот полиэтилен будет держать стекавшую в него воду, когда солдаты из брандспойтов мыли проезжавшие мимо пункта машины. Сколько мы не ездили, ямы были одни и те же. Наряду с автобусами с людьми там шли цементовозы для строительства саркофага. Они шли из самой грязной зоны. При этом в дикую жару солдаты были укутаны с головой в плащ-палатки с респираторами на лице. Сколько времени они работали, я не знаю. Их лиц не было видно. Сам пункт был расположен недалеко от так называемого «рыжего леса», леса погибшего в течение нескольких дней после катастрофы. «Рыжий лес» находился за каналом, по которому подводилась вода для охлаждения конденсаторов турбин, прямо напротив станции. Именно туда лег первый выброс. Где-то осенью весь этот лес бульдозерами снесли и зарыли в песок. Техника постоянно обновлялась, поскольку в процессе работы она набирала очень большие дозы. Огромное, постоянно пополняемое кладбище техники, располагалось недалеко от въезда в Чернобыль.

На улицах Чернобыля было много брошенных животных. Они бродили по всему городу и были источниками сильного излучения. Вспоминаю такой случай. Где-то в июле после обеда в Чернобыле мы сидели на лавочке перед столовой и загорали на солнышке. Погода была замечательная. Рядом со мной сидел дозиметрист. Рядом с ним на лавочке находились ящик прибора и измерительная клюка. Из кустов вышла кошка, он ее поманил, достав что-то из кармана, бросил ей, она стала есть около его ног. Он лениво щелкнул тумблером на ящике, взял клюку и подвел к кошке измерительный элемент. В следующий момент он вскочил, как ошпаренный и, пнув кошку ногой, отбросил её через дорогу в кусты. Раздался всеобщий хохот.

К пуску первого блока готовилась площадь перед первым АБК, перед памятником В.И.Ленину. Её полностью вычистили и заасфальтировали заново. Предполагалось провести митинг с участием М.С.ёГорбачева. Все очень ждали этого события. Но Михаил Сергеевич не приехал. Были, наверное, более важные дела или ещё что-то.

В Москве никаких особых мероприятий в связи с достаточно большим потоком людей, ездивших в Чернобыль и обратно, не было. По приезду в Чернобыль мы переодевались в спецодежду. После окончания очередной командировки мы переодевались в свою одежду тоже в Чернобыле. Поэтому в принципе какое-то загрязнение на нашей одежде, естественно, было. После моего возвращения из первой поездки жена раздела меня полностью на пороге квартиры, положила все мои вещи в целлофановый пакет и стала звонить по всей Москве, выясняя, куда можно сдать вещи, привезенные из Чернобыля. Повсюду ей ответили отказом. Оказывается, никто об этом не подумал. Пришлось все вещи просто бросить в мусорный ящик.

Первое время отношение к Чернобыльцам было чрезвычайно уважительным. Это проявлялось во всем. Например, после первой поездки я поехал на машине по Москве и нарушил правила при выезде из переулка на улицу Горького. Меня тут же остановил милиционер. Как обычно, начался разговор. Я сказал, что я только что приехал из Чернобыля и показал чернобыльский пропуск. Он меня тут же отпустил, сказав, чтобы я был осторожнее. Я ответил, что, как правило, езжу достаточно аккуратно. «Да не здесь» сказал он, «Здесь-то ладно, главное там».

К сожалению, не всегда удавалось следовать таким советам и голосу разума.

Один из моих заместителей, Валерий Волков, возглавлял шеф-монтаж Таганрогского завода «Красный котельщик» на ряде АЭС и жил в Припяти постоянно (надо сказать замечательный был городок.) Наша экспедиция его усилиями «пробила» два автомобиля: «чистый» УАЗ, на котором мы ездили из Чернобыля в Киев, и «грязный» ВАЗ-2113 из числа сданных населением Припяти, для поездок по зоне отчуждения. Естественно с бензином была напряжёнка. Как-то нам не завезли бензин. И Валера предложил: «Поедем в Припять. Там на территории бывшего рынка стоит огромное количество машин, оставленных жителями города. Там и сольем бензин». Я согласился (как-то чувство опасности притупляется, когда живёшь рядом с ней постоянно). И вот мы, два здоровых болвана, лазили по свалке машин, не зная, какая на них доза и отсасывали из бензобаков бензин. Бывали мы и в Припяти. У Валеры там была квартира. Привожу его воспоминания об одном из таких походов: «Сентябрь 1986 года. Мы с Игорем Острецовым только что побывали в моей Припятской квартире ещё хранящей тепло человеческой жизни, хотя и покинутой 27 апреля. Тепло хранили все вещи в ней. Резко бросились в глаза расписания занятий в школе девятиклассника сына и пятиклассницы дочери. Уехали только с документами». Сам Валерий 26 апреля был в командировке на Хмельницкой АЭС. Его жена Валентина, работала в одной из наладочных организаций на ЧАЭС. 26 апреля, проводив детей к 8.00 в школу, отправилась на рынок (суббота, а впереди праздники), который находился в девятистах метрах от четвёртого блока. Один из выбросов прошёл через рынок. Никто не предупредил жителей об аварии и не запретил выход из квартир. Работали школы. Дети перед занятиями делали на улице зарядку. У Валентины в результате, тяжелейший рак. Вся семья более 10 лет боролась за жизнь ещё достаточно молодой женщины и матери.

Несколько тяжелейших операций. Безусловно, всё за деньги, так как использовались лучшие лекарства. (Это ещё один миф – о бесплатном лечении «чернобыльцев». Когда речь идёт об анальгине, тогда да. А когда о серьёзном лечении – платите.) Но всё же в апреле 2005 года, в дни, когда отмечаются годовщины Чернобыльской катастрофы, нашей дорогой Валюши не стало.

В целом работа на станции нашей команды шла успешно. В наше распоряжение по первому требованию откомандировывались самые квалифицированные кадры. М.И.Неуймин помогал очень здорово, а против него в министерстве никто не мог сказать ни слова. Очень хорошо поработали турбинисты, арматурщики, поставщики теплообменного оборудования, специалисты по водоподготовке. Но, как это обычно бывает, в октябре, незадолго до пуска первого блока у нас возникла очень острая ситуация. Ревизия обнаружила, что крышки головок деаэраторов (производства Барнаульского завода) оказались с трещинами. Их необходимо было менять. Все происшествия немедленно докладывались на Правительственной комиссии. До пуска первого блока оставалось совсем немного времени. К нам немедленно явился представитель ЦК КПСС некто Преферансов (не помню его имени), курировавший наше министерство. Он спросил меня, нужно ли вызывать министра. Дело в том, что при малейшей угрозе срыва сроков пуска Правительственная комиссия вызывала министра, чтобы он лично на месте обеспечил выполнение задания. Так рядом со мной за стенкой уже сидел министр электротехнической промышленности. Я знал, что наш министр панически не хотел ехать в Чернобыль. Поэтому я ответил Преферансову, что этого делать не надо. Я позвонил М.И.Неуймину и в Барнаул директору завода Ю.В.Бойцову (мы его звали «боец»), с которым у меня всегда были отличные отношения. М.И.Неуймин чуть ли не в воздухе развернул в Барнаул какой-то самолет и крышки были доставлены в Чернобыль. «Боец» немедленно выслал бригаду. Через два дня все были на месте. Но, ребята, напуганные слухами о Чернобыле, в дороге напились и приехали на станцию «никакие», и совершенно деморализованные. Руки у них дрожали, они практически не могли ничего делать. Ни о какой работе не могло быть и речи. Преферансов устроил скандал, но он чем-то зависел от нашего министра и вытаскивать его явно не хотел. Поэтому вся его злоба вылилась на меня. Мы здорово схлестнулись, и я пошел звонить «Бойцу». Юра сказал мне, что у него план, и послать вторую бригаду он сможет только по личному указанию либо министра, либо Неуймина. Я позвонил Неуймину и сказал, что вопрос стоит очень остро и если мы не хотим, чтобы министр оказался в Чернобыле, максимум через день здесь должна быть лучшая барнаульская бригада. Неуймин немедленно отдал распоряжение, и через день прибыла команда «Бойца». Я много видел замечательных рабочих в своей жизни, но таких, пожалуй, никогда. Во главе бригады был гигант двухметрового роста. Когда ему подыскивали обувь, то в пору не нашлось. Поэтому он разрезал задники и обвязал ботинки веревками. Он почти не говорил. Все распоряжения отдавал жестами. Ребята понимали его мгновенно. Суету Преферансова он просто игнорировал, ничего не отвечая на его советы и угрозы, чем сильно восстановил его против себя. Не выдержав, я рявкнул на Преферансова, чтобы не путался под ногами. Работала бригада несколько дней, не выходя с рабочего места. Спали там же по очереди. Крышки заменили в срок. К сожалению, Преферансов на нас отыгрался позднее.

После пуска первого блока правительство отдало команду министерствам подготовить списки для награждения. Причём, никаких ограничений на представление не было. Было сказано, что сколько и на что представят, столько и дадут. Мы в Чернобыле, естественно, ничего об этом не знали. Вот тут всех нас, как представитель ЦК, Преферансов в министерстве и заблокировал. В результате мы, проведя самую объёмную работу по пуску первых трёх блоков среди других министерств, не допустившие ни одного срыва, не получили ни одной награды. Когда начали приходить сообщения о награждениях, ребята были очень обижены, сравнивая себя с представителями других министерств, министры которых из-за их срывов сидели на станции. Мне кажется, что наш министр впоследствии очень переживал это обстоятельство и чувствовал за это свою вину. Как-то на коллегии разбирался очень острый вопрос. Я имел к нему отношение. Как это было принято раньше, он очень грубо ругал многих. Наш начальник главка, сидя рядом с министром, постоянно указывал ему на меня, что я, дескать, тоже здесь. Наконец, министр грубо его оборвал: «Острецова не трогать». С тех пор я в министерстве стал абсолютно неприкасаемой фигурой. Все относились ко мне очень хорошо. Позже после пуска третьего блока по разнарядке из ЦК, по обычной схеме пришли дополнительные награды. Мне дали орден. Меня трижды вызывали на коллегию для его вручения. Но я ни разу не пришёл. Кончилось дело тем, что орден передали нашему директору, и он в мое отсутствие просто положил его в ящик моего стола.

Достаточно однообразным был чернобыльский досуг, хотя времени на него оставалось мало. Первое время в столовых было красное сухое вино. Говорили, что это очень хороший протектор против генных мутаций. Наверное, все руководствовались директивой истопника из песни В.Высоцкого «Истопник сказал, что «Столичная» очень хороша от стронция». Но вскоре всякое спиртное запретили, и директиву истопника стали выполнять самостоятельно. В ход пошел обычный самогон, доставляемый водителями машин из деревень, находящихся за пределами зоны. Вечерами играли либо в карты, либо в шахматы. Готовились планы на следующий рабочий день. Иногда были яркие эпизоды. Например, вспоминаю, что какие-то ребята поймали в Чернобыле свинью, надели на её пяточек респиратор, а на голову милицейскую фуражку и здорово веселились по этому поводу. Где-то к концу лета начали появляться артисты. Первым приехал В.Леонтьев. Он выступал в Чернобыльском клубе. Кстати он оказался единственным, кто приехал непосредственно в Чернобыль. Народу собралось масса. Я не смог попасть в зал. Мы стояли на улице у заднего входа в клуб и общались с В.Леонтьевым, когда он в перерывах выскакивал на улицу отдышаться. Алла Борисовна устроила концерт при огромном стечении народа и не только чернобыльцев на «Зеленом мысу» вне зоны отчуждения. Сбежались все местные жители тоже.

Я не был непосредственным свидетелем судебного разбирательства над «виновниками» чернобыльской трагедии. Суд проходил в Чернобыле, так сказать, «на месте совершения преступления». Никто из посторонних на нём присутствовать не мог в силу того простого обстоятельства, что Чернобыль был закрытой для въезда зоной. Иначе желающих было бы море, в том числе и среди зарубежных журналистов. Таким образом, было найдено простое и эффективное решение по проблеме допуска общественности на процесс. Надо было осудить «стрелочников», поскольку основные виновные, А.П.Александров и Н.А.Доллежаль не могли быть по определению подвергнуты какому-либо наказанию в силу причин, о которых я говорил выше. Конечно, я не сторонник того, чтобы два академика были осуждены. В чернобыльской трагедии была виновата вся система, в которой получение звезды героя любой ценой было самоцелью многих, ибо это давало массу привилегий. Плохо то, что эти два человека, обладавшие огромным авторитетом и властью, что называется, «не замолвили словечка» за невинно пострадавших, а просто спрятались за их спину.

Из всех осуждённых по чернобыльскому делу я знал только одного. Это был начальник реакторного отделения четвёртого блока ЧАЭС Александр Коваленко. С директором ЧАЭС В.П.Брюхановым я знаком не был. Знаю только, что Чернобыльская АЭС была одной из лучших в стране. Не исключено, что именно по этой причине там и проводился злополучный эксперимент, приведший к катастрофе. Незадолго до катастрофы В.П.Брюханов был награждён за строительство и ввод в эксплуатацию ЧАЭС.

Мы с моим заместителем Валерием Волковым весь октябрь 1986 года жили на пароходах на «Зелёном мысу». В одной из соседних кают жил Саша Коваленко, коренастый крепыш, спортсмен-лыжник. Там же в то время был и Александр Смышляев, бывший в то время начальником турбинного цеха ЧАЭС, ныне директор ЧАЭС. Их обоих хорошо знал Валера Волков. Поэтому все вечера после работы мы проводили вместе. Коваленко был, естественно, причастен ко всем событиям на четвёртом блоке и рассказывал в подробностях о той злополучной ночи и предшествовавшим ей событиям. В частности он согласовывал программу эксперимента, разработанную главным конструктором и научным руководителем. Коваленко в ночь аварии на станции отсутствовал. Его дежурство закончилось вечером накануне аварии. Эксперимент был связан с работой реактора на пониженной мощности. В этом случае в реакторе накапливаются продукты деления урана, в том числе и сильно поглощающие нейтроны. Это процесс называется «отравлением» реактора. Говорят, что реактор попадает в «йодную яму». Мощность реактора падает. Для её поддержания приходится вынимать из активной зоны реактора управляющие стержни, состоящие из материалов, поглощающих нейтроны. В течение всего дня персонал блока был готов к проведению эксперимента, но его постоянно откладывали в связи с просьбами Киевэнерго продлить работу блока из-за нехватки мощностей в системе. В результате реактор оказался в сильно отравленном состоянии и персонал для поддержания мощности был вынужден извлечь из активной зоны реактора количество стержней управления, превышающее нормативные требования. Но, как я говорил выше, данное нарушение не было включено главным конструктором и научным руководителем в том по ядерной безопасности и, следовательно, не должно было привести к тем последствиям, которые произошли в дальнейшем. Коваленко, кроме всего прочего, при последних решениях персонала по обеспечению работоспособности реактора не присутствовал и поэтому был абсолютно убеждён в своей невиновности. К тому же сразу после взрыва реактора Коваленко побежал на станцию и принимал непосредственное участие во всех работах по блокированию различных технологических систем реактора в самых опасных местах. По оценкам он получил в результате не менее 200 Бэр (биологический эквивалент рентгена). Руки его были сожжены. Во время пребывания на пароходе он постоянно общался с врачами. Его, конечно, необходимо было эвакуировать, но его не отпускали в связи с готовящимся процессом. Мы подробно обсуждали все детали ситуации, но нам даже в голову не приходило, что к Саше могут быть предъявлены какие-либо претензии. К нему постоянно ходил какой-то человек из общественных организаций станции и вёл с ним беседы. Очевидно, его готовили к суду. Последний раз я его встретил в районе первого АБК в конце октября. Я готовился ехать в Москву после пуска первого блока. Он был мрачен, говорил мало и неохотно. Наверное, уже чувствовал то, что ему предстоит. Потом я узнал, что дали ему три года. Вместо ордена, который он, безусловно, заслужил, три года. Больше я о нём никогда ничего не слышал.

После пуска первого блока ЧАЭС я стал приезжать на станцию гораздо реже. Последний раз я приехал туда в июле 1987 года, когда пускался третий блок станции. В стране начиналась перестройка. Первыми лозунгами были лозунги ускорения и поисков путей более эффективного развития. Чернобыль не только не остановил развития атомной энергетики, но как раз после Чернобыля была поставлена задача доведения количества блоков АЭС, вводимых в стране ежегодно до 10 млн. кВт плюс до 5 млн. кВт в странах СЭВ. Планировалось увеличение единичной мощности блоков. Был введён в эксплуатацию полуторамиллионный блок чернобыльского типа на Игналинской АЭС. Велись интенсивные разработки проекта двухмиллионного блока водо-водяного типа (ВВЭР-2000). Разрабатывались высокотемпературные реакторы для обеспечения химической промышленности и многочисленных высокотемпературных технологий, ядерные установки для интенсификации добычи нефти и газа. Наряду с АЭС началось проектирование атомных станций теплоснабжения (АСТ). Велось строительство Горьковской АСТ. Проектировались Минская, Архангельская, Одесская и другие АСТ. Например, Б.Н.Ельцин, в свою бытность первым секретарем Московского горкома КПСС говорил о том, что он готов построить вокруг Москвы 20 блоков АСТ-500 для удовлетворения всех потребностей города в тепле. Заканчивалось строительство Атоммаша, реконструировалась «Ижора», Подольский, Чеховский, Барнаульский, Таганрогский и другие заводы. Создавались новые транспортные установки, типа Белорусского «Памира» на диссоциирующем теплоносителе и атомные станции для крайнего севера. Производственные мощности были раскручены, и какой-то Чернобыль был не в состоянии остановить энтузиастов атомной энергетики. К тому времени в руководстве атомной энергетики, да и не только атомной энергетики, но и всей страны, остался только середняк. Титаны уже вымерли, а середняк не способен трезво анализировать ситуацию. Способность к анализу он заменяет энтузиазмом и показной смелостью. Он способен воспроизводить только то, чему его научили в институте. Ничего нового он не создаст. Ещё Л.Д.Ландау заметил, что «в науку пошёл середняк». Вот и началась бесконечная череда блоков ВВЭР-1500, ВВЭР-2000, РБМК-1500, различного рода бридеров, солевых реакторов и т.д. и т.п., т.е. всего того, что было найдено титанами на заре развития атомной техники. Но для титанов всё это было второстепенным делом, поскольку основной задачей для них была бомба. Для них атомная энергетика была эмоциональным приложением к бомбе, которым они старались компенсировать свои «великие подарки человечеству». Подробно проблемы атомной энергетики они не анализировали. Они создали только её эскизы. В то время никто не думал о последствиях широкого внедрения АЭС. А за бугром, в первую очередь в США, всё уже поняли. Поняли то, что станцию после окончания ресурса вывести из эксплуатации невозможно. Радиоактивные отходы девать некуда, в третьих странах строить АЭС нельзя, т.к. они нарабатывают плутоний. Плюс ко всему Три Майл айлэнд вразумил их окончательно. Поэтому американцы прекратили строительство АЭС аж в 1978 году и с радостью наблюдали за той дурью, которая разворачивалась у нас. Я работаю в атомной энергетике с 1980 года и с тех пор, вот уже 25 лет, постоянно слышу от наших середнячков-энтузиастов, что американский мораторий на строительство АЭС вот-вот закончится. Не закончится. Они не настолько тупы, чтобы заставить всю свою территорию атомными могильниками. С них реальные условия жизни спрашивают очень строго за промахи в работе. Это у нас получил академическую стипендию и сиди, ковыряйся в носу, даже Чернобыль ничего не изменит, раз ты академик.

После Чернобыля были ещё крупные неприятности с АЭС, когда в конце 80-х годов начался массовый выход из строя парогенераторов АЭС. Парогенератор является элементом первого контура, который разделяет теплоносители первого и второго контуров АЭС. В случае его разрушения радиоактивная вода первого контура смешивается с водой второго контура и после этого выходу радиоактивности в окружающую среду практически ничто не препятствует. Первым разрушился горячий коллектор парогенератора Южно-Украинской АЭС. Затем посыпались парогенераторы практически всех АЭС с одним и тем же диагнозом, разрушение горячего коллектора. Разрушения были ужасными. Я, как член комиссии по анализу причин разрушения, спускался внутрь горячего коллектора (первый контур, между прочим) одного из парогенераторов Южно-Украинской АЭС. Длина трещины на корпусе коллектора достигала метра. Главным конструктором парогенераторов был «Средмаш» (Атомное министерство), а изготовителем наше министерство. Стоял традиционный вопрос: «Кто виноват, главный конструктор или изготовитель?» В комиссию с нашей стороны входил главный конструктор Подольского завода (изготовителя парогенераторов) Володя Гребенников, чрезвычайно эрудированный и напористый парень. Он гонял средмашевцев как щенков. Средмаш уже тогда был очень вялым. В результате основным виновным был признан Средмаш. Пришлось дорабатывать конструкцию и менять парогенераторы на всех АЭС. Это, слава Богу, успели сделать. Была ещё советская власть, заводы работали. Изменения оказались успешными. Парогенераторы стоят уже более 15 лет. В то время как срок службы западных парогенераторов равен примерно 15 годам. Но что будет, если у нас сейчас посыпятся парогенераторы? Даже трудно себе представить. Сделать их в большом количестве уже нельзя. Заводы разрушены. Заказать за рубежом нельзя. Там другая технология. В случае массового выхода парогенераторов из строя мы будем иметь 30-40% дефицита электроэнергетики в Европейской части России. Это будет конец всем иллюзиям.

В конце 80-х, начале 90-х годов я снова столкнулся с проблемами Чернобыля. Европейское сообщество, обеспокоенное разрушением саркофага на четвёртом блоке ЧАЭС, выступило с инициативой остановки, полного демонтажа станции и доведения ситуации в районе станции до состояния «зелёной лужайки». Естественно, наибольшие проблемы были связаны с четвёртым блоком. Разрушающийся саркофаг предполагалось закрыть вторым саркофагом и внутри него произвести демонтаж всех конструкций разрушенного блока. В связи с этим был объявлено о проведении тендера на разработку проекта демонтажа четвёртого блока. Было объявлено о формировании нескольких международных команд для участия в конкурсе по проведению этой работы. Нам удалось сформировать команду, в которую вошли наш институт, Оксфордский университет (Великобритания), Ливерморская национальная лаборатория и Хьстонский университет (США). Архитектуру сооружения разрабатывали университеты. Руководителем этой части работ был заведующий кафедрой Техасского университета, профессор Ларри Бел. Наш институт должен был сделать технологию разборки «содержимого» саркофага, а Ливермор был разработчиком роботов для работы внутри саркофага. В качестве генерального подрядчика была привлечена мощнейшая фирма, работающая в области военно-промышленного комплекса США (Bechtel National, Inc.). В Оксфордском университете к нам обратились с предложением в качестве переводчика привлечь к работе Медведева Жореса Александровича. Он уехал из СССР ещё в начале 70-х годов после написания им известной книги об академике Н.Вавилове. С тех пор он проживал в пригороде Лондона Mill Hill, где работал в крупном медицинском исследовательском центре. Мы, естественно, согласились. С тех пор мы дружны с Жоресом Александровичем и его супругой, Маргаритой Ивановной и встречаемся во время его ежегодных приездов в Москву. Бывая в те времена в Лондоне, я останавливался у них в доме. Было очень удобно. После прилёта в Лондонский аэропорт Хитроу сесть в метро, проехать через весь Лондон, выйти в районе Mill Hill и через 10 минут быть у них в доме.

Наша международная команда сделала весьма интересный проект демонтажа остатков четвёртого блока ЧАЭС. По оценкам многих экспертов он был один из лучших. Мы серьёзно готовились к международному конкурсу и продолжению работ на уровне технического проектирования. Однако ситуация изменилась, в Европе страхи в отношении Чернобыля уменьшились и Европейское сообщество отказалось от финансирования продолжения работ. Эта величайшая в истории человечества техногенная катастрофа так и не научила людей в достаточной степени критично относиться к результатам своей технологической деятельности на планете. Чернобыльский монстр продолжает стоять в центре Европы, дожидаясь, когда появится его двойник, очень может быть в лице Ленинградской АЭС, расположенной на берегу Финского залива в непосредственной близости от Санкт-Петербурга. На этой станции работают реакторы того же типа, что и в Чернобыле. Защитной оболочки на этих реакторах нет. Так что в случае аварии радиоактивные продукты вновь окажутся в окружающей среде. Первый реактор этой станции выработал свой ресурс. В его хранилищах накоплены все радиоактивные отходы, наработанные в реакторе за всё время его эксплуатации. Девать их абсолютно некуда. Осенью 2005 года закончился ресурс второго блока. Вывести эти блоки из эксплуатации Минатом не может. Он вынужден продлевать время их работы. Для того чтобы привлечь внимание общественности к этим вопросам мы с Валерием Волковым подали в суд на Президента Российской Федерации за продление работы первого блока ЛАЭС. Дело в том, что закон об использовании атомной энергии в России написан так, что ответственным за продление работы блока АЭС после выработки его ресурса является Президент РФ. Кому охота брать на себя ответственность, особенно после Чернобыля. По этому поводу мы имеем чёткое определение Верховного Суда РФ: «Вопрос о продлении работы сверх ресурса первого блока ЛАЭС относится к исключительной компетенции Президента Российской Федерации». Но Президент об этом даже не догадывается. Вот мы и стараемся привлечь его внимание к этому вопросу. Но пока безуспешно. Верховный Суд РФ нам отказал. Поэтому наш иск уже в Страсбурге, в европейском суде по правам человека, т.к. трагедия Чернобыля не должна повториться никогда.

© Игорь Острецов, 2011