192
Вот именно. Есть коммуникация звуковая, запаховая, ви-
зуальная. Но есть ещё какая-то невербальная связь, телепати-
ческая. Это очень хорошо видно перед охотой: они вроде как
совещаются, в глаза друг другу смотрят, фиксированный такой
взгляд — и зверь разворачивается, идёт и делает то, что оказы-
вается адекватно делать в тот момент. И когда у нас все барье-
ры пропали, у меня это тоже появилось. Вот я выхожу с ними
на охоту, матёрый разворачивается, в глаза смотрит — и я бегу
куда надо. А потом оказывается, что я правильно пошёл и за-
крыл тропинку оленю.
А ваше сознание не мешало вам?
Сначала мешало, пока я думал, что делать. А потом нет,
абсолютно. Уже через несколько месяцев. А месяцев через во-
семь я мог точно описать, что делает волк у меня за спиной.
Потому что всё-таки всё время было напряжение: это — дикие
звери, надо контролировать. И, видимо, это напряжение про-
будило третий глаз, или как это называется.
Потом-то я поставил эксперимент. Вот я обучаю волка в
закрытом помещении: свет — сигнал направо, звук — налево.
Там еда в кормушке. Для обучения требуется, к примеру, де-
сять экспериментов. Затем этот зверь остаётся в комнате, вво-
жу нового волка. Он первого не видит и не слышит, это я точ-
но знаю: у меня был микрофон, который чувствовал от 5 Гц до
35 кГц. Никаких звуков. Второй волк обучается за пять экспе-
риментов. Нет первого, обученного — нужно десять-
одиннадцать. За счёт чего? Это ведь связано с пищей: зверь
волнуется, когда слышит условные сигналы, и, судя по всему,
мысленно повторяет всё, что реально должен был сделать. И
это каким-то образом передаётся…
И часто им удаётся этого оленя поймать?
Хорошо, если каждая четвертая охота удачная.
Нечасто. А надолго его хватает?
На несколько дней. Я говорил, они делают кладовые. Но
оказалось, что волки про них тут же забывают. Но зачем тогда
