190
что-то. Выглядываю: матёрый с поднятой ногой стоит, поме-
тил меня, значит…
А что это была за стая?
Замечательная семья, лучшая из всех. Старшим там был
волк-старик, потом пара матёрых — отец и мать, трое переяр-
ков [выросшие щенки прошлых лет], потом появились волча-
та. Старик уже не охотился, на лежбище маленький пригорок
был, и он всё время на нём лежал, потому что обзор хороший.
Волчица приносила ему еду — отрыгивала после охоты. У
волков есть интересная способность: они умеют регулировать
секрецию желудка. Если мясо нужно про запас или чтобы от-
рыгнуть взрослому, оно не переваривается абсолютно. Просто
оболочка слизи — и все. Слизь эта бактерицидная, мясо можно
закопать, оно в земле не испортится. А щенкам они приносят
полупереваренное. И вот старика кормили матёрая волчица и
один из переярков.
Этот переярок, Гурам, он и меня подкармливал, когда я
там болел. Ногу я себе сильно повредил, лежал, не мог их со-
провождать на охоту. Они возвращались, Гурам подойдет, в
глаза посмотрит и — оп! — в полуметре от меня мясо отрыг-
нет. Гурам — так звали моего ближайшего друга, мы вместе
альпинизмом занимались, он погиб, и в честь его я этого пере-
ярка и назвал. Реально был похож, такой высокий, светлый,
намного светлее остальных. И характер очень хороший. Меж-
ду молодыми довольно часто бывают драки. И в них этот Гу-
рам всегда побеждал, но сам их никогда не провоцировал.
И все они вас приняли одинаково?
Взрослые приняли после той встречи, переярки понаблю-
дали за родителями, поняли, что я не опасен. А потом щенки
родились, они вообще не знали, что меня там быть не должно.
Дело ещё в том, что волки эти меня намного раньше изучили,
чем я их. Когда я их ещё только тропил, они меня уже физио-
номически знали. И поняли, что моё присутствие обеспечивает
им спокойную жизнь. Там браконьерство жуткое было, посто-
