Рукопись «Евангелие от Иуды» была обнаружена в Египте в 1983 году и спустя 18 лет приобретена двумя швейцарскими антикварами. Они передали Евангелие для перевода и дальнейшего издания в базельский меценатский Фонд древних искусств.

Хотя работа над Евангелием велась в полной тайне, еще в прошлом году стал известен ряд принципиальных положений его содержания. Например, в нем Иуда Искариот утверждает, что акт выдачи Христа римским войнам был внушен ему "высшей божественной силой". Без страданий Христа мир было невозможно спасти, свидетельствует Иуда Искариот.

Согласно хроникам, "Евангелие от Иуды" было известно ранним христианам. Так, еще во II веке епископ Лиона Ирений упоминает его в качестве безуспешной попытки Иуды оправдаться. Однако затем следы этого свидетельства о Христе затерялись.

Спустя почти 2 тыс. лет текст "возвращается". Сначала при посредстве пресс-службы Национального географического общества США, которая так описывает его содержание: "В отличие от новозаветных Евангелий от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, в которых Иуда изображен как достойный порицания предатель, это недавно обнаруженное евангелие изображает Иуду действовавшим по просьбе Иисуса, когда он сдал Иисуса властям", - отмечает пресс-служба.

Подлинность манускрипта, относящегося к древней христианской апокрифической литературе, установлена "с использованием пяти различных методов, включая радиоуглеродное датирование, анализ чернил, спектральный анализ, контекстуальные, а также палеографические подтверждения", говорится в заявлении вице-президента Национального географического общества США Терри Гарсия.

Манускрипт, насчитывающий 66 страниц на папирусе и датируемый III-IV веками нашей эры, помимо 26-страничного "Евангелия от Иуды" включает также текст под названием "Иаков", известный также как "Апокалипсис от Иакова", письмо апостола Петра апостолу Филиппу, а также фрагмент четвертого текста, который ученые предварительно назвали "Книгой инородцев".

Данное переложение на русский язык сделано по английскому переводу с коптского оригинала, впервые опубликованному 6 апреля 2006 года Национальным географическим обществом США (The Gospel of Judas. Translated by Rodolphe Kasser, Marvin Meyer, and Gregor Wurst. Copyright (c) 2006 by The National Geographic Society). Английский и коптский тексты сейчас доступны на сайте этой организации.

Будучи "переводом с перевода", предлагаемый русский вариант этого апокрифа не претендует на аутентичность и какую-либо историческую, а тем более богословскую ценность и выкладывается здесь исключительно для ознакомления – в ожидании "официального" (но в любом случае, конечно, не канонического) русского перевода с коптского (точнее – сакла), который, вероятно, появится в скором времени.

В этот текст не включены подзаголовки, используемые американскими переводчиками, по-видимому, для удобства восприятия. Выбранный вариант написания тех или иных существительных и местоимений с прописной или строчной буквы продиктован спецификой текста и, в основном, совпадает с английской версией.

Евангелие от Иуды

Тайный пересказ откровения, поведанного Иисусом в разговоре с Иудой Искариотом за три дня до празднования Пасхи.

Придя на землю, Иисус творил чудеса и дивные дела ради спасения человечества. А так как одни шли по праведному пути, а другие погрязли в грехах, то были призваны двенадцать учеников.

Он стал говорить с ними о тайнах, неведомых миру, и о том, что случится в конце. Часто он являлся ученикам не в собственном облике, а находился среди них как дитя.

Однажды он был со своими учениками в Иудее и нашел их собравшимися вместе и сидящими в благочестивом внимании. Когда он [приблизился к] своим ученикам, собрались вместе, и сели, и возносили благодарственную молитву над хлебом, [он] засмеялся.

Ученики сказали [ему]: "Учитель, почему ты смеешься над [нашей] благодарственной молитвой? Мы сделали, как должно".

Он сказал им в ответ: "Не над вами смеюсь. Вы не по своей воле это делаете, но потому, что через это славится ваш бог".

Они сказали: "Учитель, ты […] сын бога нашего".

Иисус сказал им: "Откуда меня знаете? Истинно говорю вам, ни одно поколение людей, которые среди вас, не узнает меня".

Услышав это, ученики разгневались и стали поносить его в сердцах.

Когда Иисус заметил, что они [его не понимают, он сказал] им: "Почему смятение привело вас в гнев? Ваш бог, который внутри вас, и […] вызвал гнев [в] душах ваших. [Пусть] любой из вас, кто [достаточно силен] среди людей, явит истинную человечность и встанет перед лицом моим".

Все сказали: "Мы сильны".

Но ни у кого из них не хватило духа встать перед [ним], кроме Иуды Искариота. Он сумел встать перед ним, но не мог смотреть ему в глаза и отвернулся.

Иуда сказал ему: "Я знаю, кто ты и откуда пришел. Ты из бессмертной обители Барбело. А я недостоин произнести имя пославшего тебя".

Зная, что помыслы Иуды возвышенны, Иисус сказал ему: "Отойди от других, и я тебе поведаю тайны царства. Ты можешь их постичь, но будешь много скорбеть. Ибо другой тебя заменит, дабы могли двенадцать [учеников] вновь примириться со своим богом".

Иуда сказал ему: "Когда поведаешь мне это, и [когда] настанет для поколения великий день света?"

Но когда он это сказал, Иисус его покинул.

На следующее утро после того, как это случилось, Иисус вновь [явился] своим ученикам.

Они сказали ему: "Учитель, куда ты уходил и что делал, когда нас покинул?"

Иисус сказал им: "Я уходил к другому великому и праведному поколению".

Его ученики сказали ему: "Господи, что это за великое поколение, лучше нас и праведнее нас, которое не пребывает ныне в этих пределах?"

Услышав это, Иисус засмеялся и сказал им: "Почему в сердцах ваших помыслы о сильном и праведном поколении? Истинно говорю вам, никто из рожденных в сей эон не увидит того [поколения], и ни один смертный не может связать себя с ним, ибо то поколение не происходит от […] что стало […]. Поколение людей среди [вас] от человеческого поколения […] сила, которая […] другие силы […] [которыми] вы правите".

Когда [его] ученики услышали это, каждый из них смутился духом. Они не могли вымолвить ни слова.

На другой день пришел к [ним] Иисус. Они сказали [ему]: "Учитель, ты явился нам в [видении], ибо нам снились прекрасные [сны…] ночью […]".

[Он сказал]: "Почему [вы … когда] вы спрятались?"

Они [сказали: "Мы видели] прекрасный [дом с большим] алтарем [внутри и] двенадцать человек – священников, как нам казалось – и имя; и толпа людей ждала у алтаря, [когда] священники [… и примут] приношения. [Но] мы продолжали ждать".

[Иисус сказал]: "Как выглядят [священники]?"

Они [сказали: "Некоторые …] две недели; [одни] приносят в жертву своих детей, другие – своих жен, в похвале [и] покорности друг другу; некоторые спят с мужчинами; иные промышляют [убийством]; некоторые совершают множество грехов и беззаконных деяний. А люди, стоящие [перед] алтарем, призывают [имя] твое, и во всех их делах недостойных приносятся жертвы до конца […]".

Сказав это, они умолкли, ибо были встревожены.

Иисус сказал им: "Что вас тревожит? Истинно говорю вам, все священники, стоящие перед тем алтарем, призывают имя мое. Еще говорю вам, имя мое написано на этом […] поколений звезд сквозь человеческие поколения. [И они] сажали деревья бесплодные, во имя мое, постыдным образом".

Иисус сказал им: "Те из вас, кто видел принятие приношений у алтаря, таковы вы сами. Таков бог, которому служите, а сами вы те двенадцать человек, которых вы видели. Скот, приносимый в жертву, это многие люди, которых вы сбиваете с пути перед тем алтарем. […] встанет и так воспользуется именем моим, и поколения праведных останутся верны ему. После него встанет еще один человек из [прелюбодеев], и встанет другой из детоубийц, и еще один из тех, кто спит с мужчинами, и тех, кто воздерживается, и прочие люди скверны, беззакония и греха, и те, кто говорит: "Мы как ангелы"; они суть звезды, которые доведут всё до конца. Ибо сказано человеческим поколениям: "Вот, Бог принял вашу жертву из рук священника" – то есть, проповедника заблуждения. Но Господь, Господь вселенной, велит: "В последний день устыдятся они".

Иисус сказал [им]: "Перестаньте жертв[овать …] какие имеете […] над алтарем, ибо они над звездами вашими и ангелами вашими, и уже дошли там до конца. Да будут же они [уловлены] пред вами, и да уйдут [—пропущено примерно 15 строк—] поколения […]. Не может пекарь накормить всё творение под [небом]. И […] им […] и […] нам и […].

Иисус сказал им: "Перестаньте бороться со мной. У каждого из вас своя звезда, и каждый [пропущено примерно 17 строк—] в […] кто пришел […] для древа […] сего эона […] на время […] но он пришел орошать Божий рай, и [поколение], которое пребудет, ибо [он] не осквернит [жизненного пути] того поколения, но […] для целой вечности".

Иуда сказал [ему: "Равви], какие плоды принесет это поколение?"

Иисус сказал: "Души всякого человеческого поколения умрут. Когда же эти люди завершат время царства и дух покинет их, тела их умрут, но души будут живы, и они вознесутся".

Иуда сказал: "А что будут делать остальные человеческие поколения?"

Иисус сказал: "Нельзя сеять семя на [камень] и пожинать его плоды. [Так] же и […] [оскверненное] поколение […] и искажаемая София […] рука, которая создала смертных, дабы их души возносились вверх к вечным пределам. [Истинно] говорю тебе, […] ангел […] сила сумеет добиться, чтобы […] те, кому […] праведные поколения […]".

Сказав это, Иисус удалился.

Иуда сказал: "Учитель, как ты выслушал их всех, выслушай теперь и меня. Ибо у меня было великое видение".

Услышав это, Иисус засмеялся и сказал ему: "Ты тринадцатый дух, зачем тебе так стараться? Но говори, я потерплю тебя".

Иуда сказал ему: "В том видении я видел самого себя, как двенадцать учеников бросали в меня камни и преследовали [меня сурово]. И я тоже пришел в место, где […] за тобой. Я видел [дом …], и глаза мои не могли [охватить] его размер. Его окружали великие люди, и дом тот имел крышу, покрытую зеленью, а посреди дома была [толпа—пропущены две строки—], говоря: "Учитель, прими меня вместе с этими людьми".

[Иисус] в ответ сказал: "Иуда, твоя звезда сбила тебя с пути". Он продолжал: "Никто из смертных не достоин войти в дом, который ты видел, ибо то место отведено праведным. Над ним не властны ни солнце, ни луна, ни день, но праведные всегда пребудут там, в вечной обители со святыми ангелами. Вот, я объяснил тебе тайны царства и рассказал тебе о ложном пути звезд; и […] отправить […] в двенадцать эонов".

Иуда сказал: "Учитель, может ли так быть, что над моим семенем властны правители?"

Иисус сказал ему в ответ: "Приди, дабы я [—пропущены две строчки—], но будешь много скорбеть, когда увидишь царство и всё его поколение".

Услышав это, Иуда сказал ему: "Какой в этом прок, чтобы я это принял? Ведь ты меня отобрал для того поколения".

Иисус отвечал: "Ты станешь тринадцатым, и будешь проклят другими поколениями – и придешь править ими. В последние дни проклянут они твое возвышение к праведному [поколению]".

Иисус сказал: "[Приди], дабы я мог научить тебя [тайнам], которых не видел никто никогда. Ибо есть великая и бескрайняя обитель, протяженности которой не видело ни одно поколение ангелов, [в которой] пребывает великий невидимый [Дух], которую никогда не видели глаза ангела, никогда не постигали помыслы сердца, и никогда ее не называли никаким именем.

И явилось светящееся облако. Сказал он: "Да будет ангел мне в спутники".

Возник из облака прекрасный ангел, просветленный божественный Аутоген. Затем возникли из другого облака еще четыре ангела и стали спутниками ангелу Аутогену. Сказал Аутоген: "Да будет […]", и возник […]. И он [создал] первое светило, дабы царило над ним. Сказал он: "Да будут ангелы, дабы служить [ему]", и возникли несметные мириады. Сказал он: "[Да] будет просветленный эон", и тот возник. Он создал второе светило, дабы царило над ним, вместе с несметными мириадами ангелов, дабы нести службу. Так создал он остальные просветленные эоны. Он повелел им царить над ними и создал им в помощь несметные мириады ангелов.

В первом светящемся облаке, которого никогда не видел никто из ангелов среди всех, кого называют "Богом", был Адамас. Он […] что […] образу […] и подобию [этого] ангела. Он сотворил нетленное [поколение] Сета […] двенадцать […] двадцать четыре […]. Он сотворил семьдесят два светила в нетленном поколении, по воле Духа. Семьдесят два светила сами сотворили триста шестьдесят светил в нетленном поколении, по воле Духа, дабы число их было пять на каждое.

Двенадцать эонов двенадцати светил суть их отец, с шестью небесами на каждый эон, дабы всего было семьдесят два неба на семьдесят два светила, и на каждое [из них пять] сводов, [а всего] триста шестьдесят [сводов …]. Им даны были власть и [великое] множество ангелов [несметных], во славу и поклонение, [а затем еще] непорочные духи, во славу и [поклонение] всех эонов, и небес, и сводов их.

Множество тех бессмертных космосом – то есть, адом – называют Отец и семьдесят два светила, которые с Аутогеном и семьюдесятью двумя его эонами. В нем явился первый человек с его нетленными силами. А эон, наступивший с его поколением, эон, в котором облако познания и ангел, называется Эль. […] эон […] после того […] сказал: "Да будут двенадцать ангелов, [дабы] править хаосом и [преисподней]". И вот, из облака явился [ангел], чье лицо сверкало огнем, а облик запятнан был кровью. Имя его было Небро, что значит "мятежный"; другие звали его Ялдаваофом. Другой ангел, Саклас, тоже возник из облака. Так Небро создал шесть ангелов – как и Саклас – себе в помощники, и стало двенадцать ангелов на небесах, и каждый получил надел на небесах.

Двенадцать правителей говорили с двенадцатью ангелами: "Пусть каждый из вас […] и пусть их […] поколение [—пропущена одна строка—] ангелов":

Первый [С]ет, которого называют Христом.

[Второй] Харматот, которого […].

[Третий] Галила.

Четвертый Иобель.

Пятый Адонайос.

Вот пятеро, кто правил преисподней, а прежде всего хаосом.

Затем Саклас сказал своим ангелам: "Да создадим человека по образу и подобию нашему". Они сотворили Адама и жену его Еву, которую в облаке зовут Зоей. Ибо под этим именем все поколения ищут мужчину, и каждое из них называет женщину этими именами. Теперь Саклас не повел[евал …] кроме […] поко[лений …] это […]. И [правитель] сказал Адаму: "Ты будешь жить долго, со своими детьми".

Иуда сказал Иисусу: "[Какой] срок отпущен человеку для жизни?"

Иисус сказал: "Зачем спрашиваешь об этом, что Адам со своим поколением прожил свою жизнь в месте, где он получил свое царство, долговечное, как его правитель?"

Иуда сказал Иисусу: "Умирает ли человеческий дух?"

Иисус сказал: "Вот почему Бог повелел Михаилу дать людям дух взаймы, дабы они могли нести службу, но Великий приказал Гавриилу подарить дух великому поколению без правителя над ним – то есть, дух и душу. Посему [остальные] души [—одна строка пропущена—].

"[…] свет [—пропущены почти две строки—] вокруг […] пусть […] дух [который] внутри вас, пребудет в этой [плоти] среди поколений ангелов. Но Бог повелел [дать] знание Адаму и тем, кто с ним, дабы цари хаоса и преисподней не могли им владеть без их ведома".

Иуда сказал Иисусу: "Что же будут делать эти поколения?"

Иисус сказал: "Истинно говорю тебе, за них всех звезды доведут дело до конца. Когда Саклас завершит отведенный ему срок, появится с поколениями их первая звезда, и они закончат то, что обещали сделать. Затем они будут прелюбодействовать во имя мое и убивать своих детей и будут […] и [—пропущено примерно шесть с половиной строк—] имя мое, и он […] твою звезду над [три]надцатым эоном".

После этого Иисус [засмеялся].

[Иуда сказал]: "Учитель, [почему ты смеешься над нами]?"

[Иисус] в ответ [сказал]: "Я смеюсь не [над вами], а над ошибкой звезд, ибо эти шесть звезд странствуют с этими пятью воинами, и все они будут уничтожены вместе со своими созданиями".

Иуда сказал Иисусу: "Вот, а что будут делать те, кто крещен во имя твое?"

Иисус сказал: "Истинно говорю [тебе], это крещение […] имя мое [—пропущено примерно девять строк—] мне. Истинно говорю тебе, Иуда, [те, кто] приносит жертвы Сакласу […] Бог [—пропущены три строки—] всё, что есть зло".

"Но ты превзойдешь их всех. Ибо в жертву принесешь человека, в которого я облачен".

Уже поднят твой рог, распалился твой гнев, зажглась твоя звезда, и сердце твое […].

"Истинно […] твой последний […] станет [—пропущено примерно две с половиной строки—], скорбеть [—пропущено примерно две строки—] правитель, так как он будет уничтожен. А затем возвысится образ великого поколения Адама, ибо прежде неба, земли и ангелов существует то поколение, которое из вечных пределов. Вот, тебе сказано всё. Посмотри вверх, и увидишь облако, и свет в нем, и звезды вокруг него. Путеводная звезда и есть твоя звезда".

Иуда посмотрел вверх, и увидел светящееся облако, и вошел в него. Стоявшие на земле услышали голос, идущий из облака, говорящий […] великое поколение […] … образ […] [—пропущено около пяти строк—].

[…] Их первосвященники роптали, потому что [он] ушел в гостевую комнату для молитвы. Но несколько книжников оставались начеку, дабы схватить его во время молитвы, ибо они боялись народа, так как все считали его пророком.

Они подошли к Иуде и сказали ему: "Что ты здесь делаешь? Ты ученик Иисуса". Иуда отвечал им, как они желали. И он принял деньги и предал его им.

Переложил с английского Владимир Бойко

***

Прозвище «Искариот» в среде апостолов Иуда получил для отличия от другого ученика Христа, сына Иакова, Иуды, прозванного Фаддеем. Ссылаясь на географическое расположение города Кериоф (Кериот), большинство исследователей сходится во мнении, что Искариот был единственным представителем колена Иудина среди апостолов.

После того как Иисус Христос был приговорён к распятию, Иуда, предавший его, возвратил 30 серебреников первосвященникам и старейшинам, говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали ему: «Что нам до того?» И, бросив серебренники в храме, Иуда пошел и удавился. По одной из легенд, Иуда повесился на осине, которая с тех пор стала дрожать от ужаса при малейшем ветерке, вспоминая Иуду-предателя, и приобрела свойства магического оружия, способного поразить вампиров. Правда, как именно Иуда нашёл осину около Иерусалима, в абсолютно не подходящем для неё климате, легенда не сообщает.

После предательства и самоубийства Иуды Искариота ученики Иисуса решили выбрать нового апостола на место Иуды. Они выбрали двух кандидатов: «Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия» и помолившись Богу, чтобы он указал, кого сделать апостолом, бросили жребий. Жребий выпал Матфию, и он был сопричислен Апостолам. Имя Иуды стало нарицательным для обозначения предательства. По легенде за предательство Иуде заплатили 30 серебреников, которые так же часто используются как символ награды предателя.

Со смертью Иуды связано известное противоречие. Согласно Евангелию от Матфея, Иуда вернул деньги первосвященникам, и они купили на них землю у горшечника. Эта земля называется «землей крови». Согласно Деяниям Апостолов, сам Иуда приобрёл «землю крови» «неправедною мздою».

История Иуды привлекала целый ряд писателей, в произведениях которых поступок этого библейского персонажа подвергался различным толкованиям и интерпретациям в попытке уйти от воспринимаемой как нелепой мотивации. Например, получило распространение объяснение, что Иуда был должен предать своего учителя, чтобы Иисус смог выполнить свою миссию, и Иуда это осознавал. В таком понимании Иуда тоже, как и Христос, приносит себя в жертву. В частности, так трактует поступок Иуды Искариота режиссёр Мартин Скорсезе в своём фильме «Последнее искушение Христа».

Сложный и противоречивый образ Иуды, любящего, но предающего Христа, был создан в повести Леонида Андреева "Иуда Искариот" (1907).

«Когда дует сильный ветер, он поднимает сор. И глупые люди смотрят на сор и говорят: вот ветер! А это только сор,.. ослиный помёт, растоптанный ногами. Вот встретил он стену и тихо лёг у подножия её, а ветер летит дальше… Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит. Глупый верит всякому слову, благоразумный же внимателен к путям своим. Но разве благочестивые люди могут отличить фальшивое от настоящего? Это умеют только мошенники» (Л.Андреев «Иуда Искариот»).

«С радостью бы, кажется, уничтожил эту гнусную жизнь, что даёт такие жалкие радости и такие могущественные скорби. С ненавистью гляжу я на эту снующую, гомонящую толпу, на этих двигающихся, чувствующих, мыслящих манекенов. Вглядываюсь в каждое лицо, со страстным желанием найти хоть одного человека, приметить ничтожную хоть искру божию, – напрасно. Видишь лишь пошлые лица, деревянные мысли и чувства» (Л.Андреев, 1895).

Материал подготовил Юрий Ларичев

 

 

Грамоте он учился у Дионисия, о котором упоминает в своих «Соперниках», а гимнастикой занимался у борца Аристона из Аргоса – от него он и получил имя Платон («Широкий») за своё крепкое сложение, а прежде звался Аристоклом, по имени деда (так пишет Александр в «Преемствах»). Впрочем, некоторые полагают, что он так прозван за широту своего слога, а Неанф – что за широкий лоб. Иные говорят, будто он даже выступал борцом на Истме (так пишет Дикеарх в I книге «Жизнеописаний»), занимался живописью и сочинял стихи – сперва дифирамбы, а потом лирику и трагедии. Но говорят, голос у него был слабый (так пишет и Тимофей Афинский в «Жизнеописаниях»).

Рассказывают, что Сократу однажды приснился сон, будто он держал на коленях лебедёнка, а тот вдруг покрылся перьями и взлетел с дивным криком: а на следующий день он встретил Платона и сказал, что это и есть его лебедь. Сперва Платон занимался философией (1) (так пишет Александр в «Преемствах»), следуя Гераклиту; но потом, готовясь выступить с трагедией на состязаниях, он услышал перед Дионисовым театром беседу Сократа и сжёг свои стихи с такими словами: «Бог огня, поспеши: ты надобен нынче Платону!»

И с тех пор (а было ему двадцать лет) стал он неизменным слушателем Сократа; после кончины Сократа примкнул к Кратилу, последователю Гераклита, и Гермогену, последователю Парменида; потом в двадцать восемь лет (по словам Гермодора), вместе некоторыми другими сократиками перебрался в Мегары к Евклиду; потом поехал в Кирену к математику Феодору; оттуда – в Италию, пифагорейцам Филолаю и Евриту; оттуда – в Египет к вещателям (говорят, туда его сопровождал Еврипид) (2); там он заболел, и жрецы исцелили его морской водой, на что он и сказал: «Вода смывает всё людское зло», – и повторил за Гомером, что «все египтяне – врачи». Собирался Платон посетить и магов, но не сделал это из-за азиатских войн.

В Сицилию он плавал трижды. В первый раз – затем, чтобы посмотреть на остров и на вулканы; тиран Дионисий, сын Гермократа, заставил его жить при себе, но Платон его оскорбил своими рассуждениями о тиранической власти, сказав, что не всё то к лучшему, что на пользу лишь тирану, если тиран не отличается добродетелью. «Ты болтаешь, как старик», – в гневе сказал ему Дионисий; «А ты как тиран», – ответил Платон. Разгневанный тиран хотел поначалу его казнить, но Дион и Аристомен отговорили его, и он выдол Платона спартанцу Поллиду, как раз в это время прибывшему с посольством, чтобы тот продал философа в рабство.

Поллид увёз его на Эгину и вывел на распродажу. Хармандр, сын Хармандрида, тотчас обвинил его в смертном преступлении против эгинского закона, по которому первый афиняни, ступивший на их остров, подлежит казни без суда (3). (Закон этот был внесён самим Хармандром, как сообщает Фаворин  «Разнообразном повествовании».) Но когда кто-то сказа, хоть и в шутку, что этот ступивший – философ, суд его оправдал. А другие передают, что его доставили под стражей в народное собрание, но он не произнёс ни слова, готовый принять всё, что его ждёт; и тогда было постановлено не казнить его, а продать в рабство как военнопленного. Выкупил его за двадцать мин (по иным сведениям, за тридцать) случайно оказавшийся там Анникерид Киренский и препроводил в Афины к его друзьям. Те немедленно выслали Аннекириду деньги, но он их отверг, заявив, что не одни друзья вправе заботиться о Платоне. Впрочем, некоторые говорят, будто деньги выслал Дион; но Анникерид не взял их себе, а купил на них Платону садик в Академии. А о Поллиде говорят, будто он потерпел поражение от Хабрия и потом утонул при Гелике (4) – так божество отомстило за философа (об этом пишет и Фаворин в I книге «Записок»). Дионисий на этом не успокоился: узнав, что случилось, он послал к Платону с просьбой не говорить о нём дурного; но Платон ответил, что ему недосуг даже помнить о Дионисии.

Говорят, Платон увидел одного человека за игрой в кости и стал его корить. «Это же мелочь», – ответил тот. «Но привычка не мелочь», – возразил Платон.

На вопрос, будут ли писать о нём в записках, как о его предшественниках, он отвечал: «Было бы доброе имя, а записок найдётся довольно».

Однажды, когда к нему вошёл Ксенократ, Платон попросил его выпороть раба: сам он не мог это сделать, потому что был в гневе. А какому-то из рабов он и сам сказал: «Не будь я в гневе, право, я бы тебя выпорол!» Сев на коня, он тотчас поспешил сойти, чтобы не поддаться (так сказал он) всаднической гордыне. Пьяным он советовал смотреться в зеркало, чтобы отвратиться от своего безобразия. Допьяна, говорил он, нигде не следует пить, кроме как на празднествах бога – подателя вина. Сон без меры тоже ему претил. Недаром он пишет в «Законах»: «Ни на что не годен спящий». «Слаще всего, – говорил он, – слышать истину». (А другие передают: «говорить истину».) Об истине пишет он и в «Законах»: «О чужеземец, истина прекрасна и незыблема, однако думается, что внушить её нелегко».

Желанием его было оставить по себе память в друзьях или книгах. Сам же он по большей части сторонился людей, как о том сообщают некоторые.

Скончался он, как мы уже описывали, на тринадцатом году царствования Филиппа (как пишет Фаворин в III книге «Записок») и был удостоен от царя почётом (как пишет Феопомп). Впрочем, Мирониан в «Сравнениях» говорит, что у Филона упоминаются пословицы о Платоновых вшах, словно он умер от вшей. Погребён он в Академии, где провёл большую часть жизни в занятиях философией, отчего и школа его получила название академической.

Примечания

 1. В Академии, затем в саду близ Колона. Очевидная интерполяция (хотя и не отмеченная Лонгом): юношеские занятия Платона отнесены к месту его будущей славы.

2. Еврипид умер ещё в 406 г. до н.э., и всё предание о поездке Платона в Кирену и Египет представляется позднейшей легендой.

3. Эгина в это время участвовала в Коринфской войне на стороне, враждебной Афинам.

4. В 372 г. до н.э., когда спартанские корабли погибли при волнении моря после землетрясения у берегов Ахайи.

Диоген Лаэртский

(«О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»)

(Перевод и примечания М.Гаспарова)

Платон говорил: «…Истина прекрасна и незыблема, однако думается, что внушить её нелегко». И он прав.

Отдавая другому самую драгоценную и неоспоримую истину, ты не достигнешь никаких положительных результатов, если друг твой не готов к её восприятию. А профанировать свою святыню ты всегда рискуешь. И не потому, что человек, которому ты её открыл, зол или бесчестен. Но только потому, что он ещё не готов.

Думать, что ты можешь кого-либо поднять к более высокому миросозерцанию, если приобщишь его к своей истине, раскрывшейся тебе благодаря твоему труду и любви, составляет такое же заблуждение, как пытаться объяснить немузыкальному человеку прелесть песни.

«Ни на что не годен спящий». И только пробуждённый дух следует закону – «Душа обязана трудиться».

Материал подготовил Юрий Ларичев

Пифагор

Видом, говорят, он был величествен, и ученикам казалось, будто это сам Аполлон, пришедший от гипербореев (1). Рассказывают, что однажды, когда он разделся, у него увидели золотое бедро, а когда он переходил реку Несс, многие уверяли, что она воззвала к нему с приветствием. И Тимей (в книге I «Истории») пишет, что сожительницам мужей он давал божественные имена, называя их Девами, Невестами и потом Матерями (2).

Это он довёл до совершенства геометрию после того, как Мерид открыл её начатки (так пишет Антиклид во II книге «Об Александре»). Больше всего внимания он уделял числовой стороне этой науки. Он же открыл и разметку монохорда (3); не пренебрегал он и наукой врачевания. А когда он нашёл, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, то принёс богам гекатомбу (4) (как об этом говорит Аполлодор-считатель); и об этом есть такая эпиграмма:

В день, когда Пифагор открыл свой чертёж знаменитый,

Славную он за него жертву быками воздвиг.

Говорят, он первый стал держать борцов на мясной пище, и первого среди них – Евримена (так утверждает Фаворин в III книге «Записок»), между тем как раньше они укрепляли тело сухими смоквами, мягким сыром и пшеничным хлебом (как сообщает тот же Фаворин в VIII книге «Разнообразного повествования»). Впрочем, некоторые утверждают, что питание установил не философ Пифагор, а какой-то Пифагор-умаститель, ибо философ запрещал даже убивать животных, а тем более ими кормиться, ибо животные имеют душу, как и мы (такой он называл предлог, на самом же деле, запрещая животную пищу, он приноравливал людей к простой жизни, чтобы они пользовались тем, что нетрудно добыть, ели невареную снедь и пили простую воду, так как только в этом – здоровье тела и ясность ума). Разумеется, единственный алтарь, которому он поклонялся, был алтарь Аполлона-Родителя, что позади алтаря, сложенного из рогов (5), – ибо на нём приносят лишь безогненные жертвы: пшеницу, ячмень и лепёшки, а жертвенных животных – никогда (так говорит Аристотель в «Государственном устройстве делоносцев»).

Говорят, он первый заявил, что душа совершает круг неизбежности, чередою облекаясь то в одну, то в другую жизнь; первый ввёл у эллинов меры и веса (так говорит Аристоксен-музыковед); первый сказал, что Геспер и Фосфор – одна и та же звезда (так говорит Парменид) (6).

Он внушал такое удивление, что даже ближних его называли вещателями божьего гласа; сам же он в своём сочинении утверждает, что вышел к людям, пробыв двести семь лет (7) в аиде. Вот почему его держались и к речам его сходились и луканы, и певкетии, и мессапы, и римляне (8).

Знаки (9) у него были такие: огонь ножом не разгребать; через весы не переступать; на хлебной мере не сидеть; сердце не есть; ношу помогать не взваливать, а сваливать (10); постель держать свёрнутой; изображения бога в перстне не носить; горшком на золе следа не оставлять; малым факелом сиденья не осушать; против солнца не мочиться; по неторным тропам не ходить; руку без разбора не подавать; ласточек под крышей не держать; кривокогтых не кормить; на обрезки ногтей и волос не наступать и не мочиться; нож держать острием от себя; переходя границу, не оборачиваться. Этим он хотел сказать вот что. Огонь ножом не разгребать – значит, во владыках гнев и надменный дух не возбуждать. Через весы не переступать – значит, равенства и справедливости не преступать. На хлебную меру не садиться – значит, о нынешнем и будущем заботиться равно, ибо хлебная мера есть наша дневная пища. Сердце не есть – не подтачивать душу заботами и страстями. Уходя на чужбину, не оборачиваться – расставаясь с жизнью, не жалеть о ней и не обольщаться её усладами. По этому же подобию истолковывается и остальное, на чём нет надобности останавливаться.

Более же всего заповедовал он не есть краснушки, не есть чернохвостки, воздерживаться от сердца и бобов, а иногда (по словам Аристотеля) также и от матки и морской ласточки (11). Сам же он, как повествуют некоторые, довольствовался только мёдом, или сотами, или хлебом, вина в дневное время не касался, на закуску обычно ел овощи варёные и сырые, а изредка – рыбу. Одежда его была белая и чистая, постельная ткань – белая шерстяная, ибо лён в тех местах ещё не стал известен. В излишествах он никогда не был замечен – ни в еде, ни в любви, ни в питье; воздерживался от смеха и всяких потех, вроде издёвок и пошлых рассказов; не наказывал ни раба, ни свободного, пока был в гневе. Наставление он называл «напрямлением». Гадания совершал по голосам, по птицам, но никогда по сжигаемым жертвам, разве что по ладану, и живых тварей никогда не приносил в жертву, разве что (по некоторым известиям) только петухов, молочных козлят и поросят, но никак не агнцев. Впрочем, Аристоксен уверяет, что Пифагор воздерживался только от пахотных быков и от баранов, а остальных животных дозволял в пищу.

Ученикам своим, говорят, он предписывал всякий раз, входя в свой дом, повторять: «Что я свершил? и в чём согрешил? и чего не исполнил?»

Предписывал он не допускать закланий богам и поклоняться лишь бескровным жертвенникам; не клясться богами, а стараться, чтоб вера была твоим собственным словам; чтить старейших, ибо всюду предшествующее почтеннее последующего: восход – заката, начало жизни – конца её и рождение – гибели. Богов чтить выше демонов, героев – выше людей, а из людей выше всего – родителей.

Примечания:

1. Культ Аполлона Гиперборейского – наиболее мистический из культов Аполлона.

2. Эпитеты греческих богинь во многих культах.

3. То есть открыл зависимость изменения высоты тона от длины колеблющейся струны (монохорд – малоупотребительный инструмент с одной струной).

4. Гекатомба – жертвоприношение, состоящее из 100 быков.

5. Знаменитый делоский алтарь из рогов жертвенных животных, заложенный Тесеем после убийства Минотавра.

6. Геспер и Фосфор – названия вечерней и утренней Венеры.

7. Этот промежуток между метампсихозами, вероятно, искажён из 216 (=6³, «психогоническое число» пифагорейце). Таким образом, Пифагор должен был жить под именем Пирра в VIII в., Гермотима – в X в., Евфорба – в XII в. до н.э., к которому приблизительно было относимо время падения Трои.

8. Перечисляются местные италийские племена; из римлян пифагорейцем считался преемник Ромула, царь Нума Помпилий.

9. Это пифагорейские «акусмы» (откровения) и «символы» (средства узнания).

10. В большинстве источников (например, Порфирий, 42) – наоборот, «не сваливать, а взваливать»: Диоген Лаэртский даёт чтение менее философски-символическое и более человечески-бытовое.

11. Рыбы («эрифии», «меланур» и морская ласточка – «тригла»), посвящённые подземным богам.

Диоген Лаэртский
(«О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»)

(Перевод и примечание М.Гаспарова)

Всякий читатель Диогена Лаэрция переживает настоящее удовольствие, погружаясь благодаря его книге в самую гущу античной жизни и надивившись разнообразным и ярким личностям, изображённым здесь, и получает несомненное удовольствие от всюду разбросанной здесь античной и аттической «соли».

Основное место в сочинении Диогена Лаэрция занимают анекдоты. Все его рассказы о философах и мыслителях буквально полны разнообразных анекдотов.

Не нужно слишком свысока относиться к Диогену Лаэрцию за его свободное обращение с фактами, приводимыми без всякой их истории и систематизации. Наоборот, это-то и делает трактат Диогена Лаэрция замечательно интересной античной книгой, которая никогда не теряла и ещё и теперь не теряет своего интереса, несмотря на весь содержащийся в ней историко-философский сумбур. Перед нами здесь выступает вольный и беззаботный грек, который чувствует себя весело и привольно не только вопреки отсутствию последовательной системы и более или менее точно излагаемой истории, но скорее именно благодаря этому отсутствию. Причём не нужно думать, что перед нами здесь какой-то дилетант или невежда. Диоген Лаэрций много всего читал и, несомненно, читал значительную часть излагаемых им философских трактатов. Во всяком случае, любую ничтожнейшую мелочь он подтверждает ссылкой на какой-нибудь источник, и источники эти у него часто весьма авторитетные.

Материал подготовил Юрий Ларичев