232
Справедливости ради следует признать: сама эта картина
достаточно сложна, чтобы её понимание требовало некоторых
усилий. В частности, во времена Дарвина изучение наследст-
венности только начиналось. Дарвин, похоже, так и не позна-
комился с трудами Грегора Менделя, впервые обнаружившего
дискретность наследуемых признаков. Поэтому до конца жиз-
ни гадал: отчего новые варианты форм не разбавляются ста-
рыми до полной неразличимости?
Современная теория биологической эволюции давно ре-
шила все задачи, вставшие перед первыми поколениями ис-
следователей дарвиновской концепции
1
. Это, правда, не озна-
чает её завершения. В науке каждый ответ порождает новые
вопросы. Но изложение нынешних актуальных направлений,
бурно обсуждаемых биологами, уже выходит за рамки этой
статьи.
Увы, научные достижения последних десятилетий всегда
мало доступны взору широкой публики. Школьные учебники
традиционно излагают лишь те сведения, по поводу которых
никто не ломает копья. Поэтому, в частности, биологическую
эволюцию там доселе излагают практически по «Происхожде-
нию видов путем естественного отбора» 1859-го года. И у
пытливых школьников порою возникают вопросы, терзавшие
ещё Дарвина и его первых оппонентов. А ответ на эти вопросы
в учебниках не найти. Читать хотя бы популярные изложения
новейших научных достижений привык далеко не каждый. В
СССР такие изложения выходили не только в журналах, но и в
1
Скажем, вопрос о внутренних закономерностях наследственных структур,
породивший представление о номогенезе — закономерном развитии, ис-
следовал Николай Вавилов в 1920-е годы в законе гомологических рядов.
Родственные генетические материалы содержат много одинаковых звеньев
и поэтому дают сходные проявления: так, пшеница, рожь и овёс имеют
очень похожие наборы разновидностей. Но это — свидетельство не един-
ства планов конструктора, а общности происхождения.
