Постоянная читательница, активный участник и друг нашего сайта петербурженка Лариса Владимировна Улитина проводит экспериментальные занятия со школьниками, на которых старается приобщить их к философскому наследию предков, изложенному на нашем ресурсе. Недавно она на странице фейсбучной полемики попросила меня что-нибудь написать для детишек.

Изловчиться, чтобы без профанации и упрощения изложить сложные вещи детям — задачка не из лёгких. И я, естественно, тут же отказался. Но потом, подумав, решил попробовать.

Для этого представил перед собой своего 14-летнего внука Никиту и его товарищей. Гляжу в их умные глаза.

Итак, поговорим по-взрослому.

Поговорим о том, чему не учат в школе — о непонятке, о том, что лежит в основе психотехники шаманизма.

 

 

 

Для начала выведем для себя три правила.

Посмотрим на шамана.

Он разговаривает с духами и привидениями, понимает язык деревьев и животных, путешествует в запредельной реальности и чувствует то, что нам недоступно. Мы по сравнению с ним глухие и слепые, но жутко самоуверенные. Он может стать волком, медведем или рысью, может летать орлом или совой. Глядя на него и отложив в сторону модный гаджет, столичный умник нервно хихикает, испытывая внутренний трепет и ужас.

Почему страх?

Во-первых, от ощущения присутствия какой-то неведомой силы, во-вторых, от незнания, от тайны, от беспомощности и беззащитности. В человеческой природе заложен страх перед неизведанным. И ты помнишь, как малышом пугался темноты. Да и сегодня ты инстинктивно тянешься к людям с приветливой открытой душой и настороженно с опаской воспринимаешь людей скрытных, напускающих вокруг себя многозначительного туману.

Страх исчезает, когда знаешь, с чем имеешь дело. Знание освобождает. Но и само стремление к знанию требует некоторой смелости. «Полюбите бесстрашие знаний», — завещали индийские махатмы [Махатма — маха (великий) и атма (душа), великая душа].

Мотаем на ус и выводим для себя первое жизненное правило: ничего не бойся.

Нельзя, чтоб страх повелевал уму;

Иначе мы отходим от свершений,

Как зверь, когда мерещится ему.

Данте («Божественная комедия»)

Топаем дальше.

Заметил ли ты, что когда решаешь сложную задачку, чинишь мотоцикл, конструируешь свой очередной вечный двигатель или читаешь интересную книгу, ты забываешь о себе, забываешь поесть, не замечаешь времени и окружающего? Ты весь мыслью в предмете увлечения.

Что с тобой происходит?

Тебя как бы нет, ты сливаешься с предметом изучения, твоё «Я» куда-то исчезает, ты становишься тем, что хочешь познать, понять и решить. Ты весь в проблеме. И если мама тебя окликнет, ты смотришь на неё отрешённым ошалевшим взглядом «не от мира сего».

Почему так?

А по-другому не получится. Это называется жертвенным отрешением от себя. Великий Гермес говорил: «Подобное понимает подобное». И твоя училка небось не раз говорила: «Если хочешь понять человека, стань на его место». Знание получает тот, кто умеет уподобляться. И чем сложнее знание, тем больше требуется жертва.

Вот такая плата, непонятная эгоисту.

И тут заметь интересный парадокс: чем глубже погружаешься в себя, тем более исчезает твоё «Я». Чем выше и больше ты становишься, тем тебя меньше. Вот почему с глубокой древности мудрецы понимали под всемогущим богом «Ничто».

Тщательно почесав репу и широко раскрыв квадратные глаза, делаем вывод: главная истина находится внутри тебя, но чтобы её понять, надо уметь ей уподобиться, отречься от себя и вывернуться наизнанку. Во как!

Хочешь понять кота? Слейся с ним в одно. Хочешь понять Бога? Стань им. Уподобься. Чего проще?

Слияние. Капли, сливаясь, становятся океаном.

Итак, правило второе: отречься, чтобы слиться.

И не подражай очень многим людям, которые, бестолково прожив жизнь, сливают себя в унитаз.

 

И, наконец, о главном.

Что есть человек?

Человек — это не мешок накачанных мышц с красивой причёской и прикольной татуировкой. Человек — информационная сущность.

Чем отличается мёртвый кусок мяса от живого организма? Организацией. Все клетки и органы организованы в единое целое и управляемы. И можно заменить руки, ноги, другие органы и даже часть мозга, а личность — то есть то, что называется человеком — останется.

И как этот управитель, содержащий твоё «Я», называется? Тут мнений много. От этого и названий много: душа, разум, сознание, логос и т.д. Кто как понимает, так и называет.

Мы же, чтобы не путаться в терминологии и не морочить себе голову, вспомним старое волховское слово «мысль». Встарь оно писалось МЪIСЛЬ.

МЪIСЛЬ = МЪ I СЛОВО = вибрация АОУМ и Слово

Что это означает?

А это значит, что мысль имеет вибрационную (волновую) природу. Мысль есть колебания, волна. Когда ты повзрослеешь и будешь изучать электронику, поймёшь следующее — мысль представляет собой вселенскую несущую частоту, промодулированную информацией (словом).

В буддийских храмах монахи хором воспевают вселенскую Мысль мантрой АОУМ (или ОМ, или М). А профаны думают, что монахи просто мычат от скуки.

Итак, делаем вывод: мысль есть волна.

Поэтому и вся вселенная, придуманная Мыслью, имеет волновую природу, к чему уже приходит передовая физика.

Всё, что ты видишь, это обработанные в твоём мозгу сигналы электромагнитных колебаний светового диапазона, поступающие через глаза. Всё, что ты слышишь, это обработанные в мозгу звуковые колебания. И так далее…

Итак, всё вокруг есть волна, всё вокруг есть мысль. И сам ты есть мысль. И кроме мысли ничего нет. Пустота. Ничто.

«И где же находится эта мысль, в мозгу?» — спросишь ты.

Нет, дорогой. Мозг — всего лишь резонатор. Как радиоприёмник. Не нашли в нём ни жёсткого диска, ни блока памяти. А мысль разлита во всей вселенной. Мы называем это информационным полем.

Что же получается, человек (мысль) находится вне своего тела?

Да. И это хорошая новость для тех, кто верит в своё бессмертие.

Скажу тебе по секрету: ты есть Бог. Но пока не осознал этого.

Но не только ты. И ты, и твои друзья — все вы каждый в отдельности и все вместе есть единое целое — Бог. Когда вы станете взрослыми, изучите мир, прочитаете много толковых книг, вы нутром прочувствуете всё то, о чём мы тут умничали.

А пока резвитесь, хулиганьте, дёргайте девчонок за косы и радуйтесь тому, что есть.

И, пожалуйста, не кричите на всех углах, что вы боги. Потому что среди взрослых полно людей непонимающих, но фанатично самоуверенных. Они когда-то жгли таких умников на кострах, распинали и побивали камнями. Не разговаривайте с гусеницами языком бабочек.

А теперь о шамане и шаманской психотехнике.

Чтобы не разводить пустопорожнюю философию, давайте сами дружно хором пошаманим. Нет у нас бубна, костра и шаманских масок — не беда, обойдёмся.

Есть много способов: можно хлопать в ладоши или петь, можно прыгать.

Итак, прыгаем.

Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок…

Делаем это в такт. Никто не сбивается с ритма. Прыгаем с одинаковой частотой. Прыгаем и рассуждаем.

Чего мы добились?

Резонанса — совпадения частоты колебаний. Резонанс — это круто. Вот так под строем марширующих солдат в Петербурге обвалился мост.

Во французском языке есть созвучное слово «резон» (raison — смысл, основание). Смысл — со-мысл, совместная мысль, то, что заложено в основание, в начало, в принцип. Вся вселенная есть резонанс.

Резонанс. Прыгая, заменим это слово русскими. Дружно, хором.

Созвучие, со-зву-чи-е, со-зву-чи-е, со-зву-чи-е…

Согласие, со-гла-си-е, со-гла-си-е, со-гла-си-е…

Совпадение, со-впа-де-ни-е, со-впа-де-ни-е, со-впа-де-ни-е…

Итак, вы совпали. То есть вы стали единым скачущим организмом, в котором каждое ваше отдельное «Я», растворившись, объединилось в нечто общее, сильное и грозное. И вы чувствуете подчинённость родившемуся на ваших глазах какому-то общему единому смыслу.

И теперь можно вбросить любой лозунг, любую мысль, и каждый воспримет её как свою родную, выстраданную. Такую мысль потом трудно выковырять из сознания.

Так внушают, так зомбируют.

Руслана Пысанка собрала студентов на Майдан и предложила им для сугреву хором прыгать. Толпа прыгала и быстро превратилась в резонирующего монстра. И была вброшена тупейшая кричалка «Кто нэ скаче, той москаль». Разумеется, глупая тётка не могла сама до этого догадаться. Ей подсказал политтехнолог, который, конечно, сам сопли не морозил, не скакал и не орал, а сидел себе спокойно в кресле у камина и покуривал сигару. Его работа — думать, а не скакать.

Со стороны скачущая и орущая толпа представляла собой сборище идиотов. Но это со стороны. Внутри толпы всё выглядело иначе: каждый считал себя великим героем и участником грандиозного события глобального исторического масштаба. «Героям слава». У многих послевкусие осталось надолго, у некоторых — навсегда.

Глядя со стороны на шамана, учёные психиатры тоже хихикают и крутят пальцем у виска. Со стороны состояние душевного экстаза может выглядеть довольно отвратительно. А о том, что творится внутри сознания шамана и тех, кто участвует в резонансном ритуале, никто посторонний не знает и понять не может. Шаман вводит себя в состояние транса для резонанса с информационным полем. Отрекаясь от своего «Я» и сливаясь с тем, что он хочет понять и услышать, он становится тем, кого спрашивает. То есть он ведёт беседу с самим собой.

 

Как видишь, никаких мистических тайн и сверхъестественных чудес тут нет. И используется резонансная психотехника разными народами с древнейших времён сплошь и рядом.

Современные дикари где-нибудь в Африке или в Папуа — Новой Гвинее перед войной с соседями или перед коллективной охотой на зверя разрисовывают себя красками, надевают маски и устраивают посреди деревни устрашающие ритуальные пляски для поднятия боевого духа, возбуждения в себе могущества и проникновения в психику противника или зверя. И в этот же момент происходит боевое слаживание — толпа превращается в организованное войско.

То, что может показаться глупой и ненужной муштрой, происходило во всех без исключения армиях.

Маршировали в одинаковой форме древние египтяне, китайцы и римляне, соблюдая строй и ритм. Перед боем ритмично стучали мечами о щиты, а конница кружилась по кругу.

Всем известен чеченский боевой танец смерти «зикр» — мужчины скачут вприпрыжку по кругу, издавая ритмические звуки (как и африканские дикари), вводя себя в коллективный транс.

Войско — это прежде всего дисциплина и организация. Против войска даже многочисленный вооружённый сброд бессилен. Да и без хорошо отлаженного оркестра не исполнить сложной симфонии.

Когда-то Альберт Эйнштейн, обиженный на прусский дух фашистской Германии, сказал: «Если кто-либо с удовольствием марширует в строю под музыку, то за одно это я его презираю; головной мозг дан ему по ошибке, ибо он вполне мог бы обходиться спинным». Ну, что тут сказать? Я, твой дед, потомственный офицер, прослужил в армии полный срок и участвовал в парадах не без удовольствия. О чём не сожалею. Может быть, я отупел, но это мои проблемы, которые Эйнштейну не понять. Прими меня таким, каков я есть.

В школе вам рассказывали о могучей татаро-монгольской «золотой орде». Сами себя «ордынцы» называть ордой не могли. Кто же их так назвал?

«Ордо» (ordo) — порядок. Латинское слово. Отсюда «орден» — организация, организм, в том числе и масонский. Тайный. В католическом храме есть музыкальный инструмент «орган». Сегодня в каждой стране есть наградные ордена. А начиналось, видимо, со значка, указывающего на принадлежность к некоему ордену. Ведь слово «ордо» в древнеримском праве относилось и к разделению людей на сословия.

Ну, ты, дружок, понял намёк о том, кто покопался в нашей истории и внёс в неё иностранную терминологию.

Заключение

Сегодня шаманскую психотехнику используют многие. Артисты шоу-бизнеса разными способами пытаются завести публику. На молодёжных тусовках и дискотеках прибегают к психовоздействию на толпу. Политтехнологи быстро поняли, что обычных футбольных болельщиков можно превратить в тупых фанатов и использовать в разных целях. На разных митингах применяют пситехнологии.

Поэтому запомни весёлое правило: если где-нибудь толпа дружно куда-то бежит, беги в обратную сторону от неё подальше.

Ну, вот и всё.

Мы с тобой обсудили сложнейшие философские вещи, которые даже многие взрослые и образованные люди не понимают.

Наш с тобой краткий урок окончен. Всё, что мы тут наболтали, оставляю тебе для раздумывания.

 

© Юрий Ларичев, 2015

 

 

Все вы помните тот шум, который наделала книга (и одноимённый фильм) Дэна Брауна «Код да Винчи».  Сегодня предлагаем вам любопытное исследование на эту же тему, написанное в 2004 году.

Об авторе:

Владимир Игоревич Карпец родился 12 декабря 1954 года в Ленинграде в семье офицера, переехавшей в 1962 году на постоянное место жительство в Москву. В 1977 году окончил юридический факультет МГИМО, также закончил аспирантуру. Работал в Институте государства и права АН СССР. Кандидат юридических наук. Специализировался в областях истории государства и права, истории политических учений. Занимался литературной деятельностью, является автором нескольких книг стихов и прозы, работал режиссёром документального кино. Член союза писателей, доцент ряда ВУЗов.

С 1996 года — преподавал историю государственно-политических и правовых учений, а также художественный перевод в некоторых ВУЗах Москвы, переводил с французского, испанского и английского языков (в том числе таких авторов, как Михаэль Майер, Юлиус Эвола, Жан Парвулеску и др.).

 

 

 

   

Таинственная связь семьи Спасителя, династии франкских царей и рода Рюриковичей.

 

В нынешние предпоследние, а, быть может, и последние времена всё больше открывается «от века сокрытое». Как правило, открывается «на соблазн», но иначе и быть не может. Важнейшей частью православной аскезы является умение отделять «помыслы справа» от «помыслов слева», «своё» от «чужого». То же самое относится и к происходящему сегодня «отворению истории».

Сравнительно недавно в результате реставрационных работ в Московском Кремле было обнаружено, что старинные фрески Архангельского и Благовещенского Соборов, созданные при Иване III и Василии III, были позднее либо сбиты, либо заштукатурены. Когда историки приступили к исследованию их остатков, удивлению их не было предела. Оказалось, что перед ними — известный иконографический сюжет «Древо Иессеово» — изображение родословной Христа, в которую вместе с Давидом и Соломоном оказались включены… русские великие князья Димитрий Донской, Василий Димитриевич, Иван III, Василий III, а на стенах галереи — Зороастр, Платон, Пифагор, Гермес Трисмегист и другие «внешние мудрецы». Это только то, что удалось реставрировать, но и оно оказалось настолько странным, что об открытии предпочли замолчать. Счастливым исключением были работы Р.Багдасарова (к сожалению, из когда-то серьёзного историка превратившегося сегодня в галерейщика) и Н.Чернецова. Однако, забвение не есть свидетельство истины.

Загадка, задаваемая нам историей, кажется крайне сложной и крайне простой одновременно — вроде тех, что Сфинкс задавал Эдипу. Но разгадать её необходимо. Ведь именно она оказывается напрямую связанной с происхождением нашей страны, её изначальной, а, значит, вечной и неизменной «сродностью».

Слово царь мы впервые встречаем в древнем Шумере, где оно произносилось как сар. Язык шумеров строго нельзя отнести ни к яфетическим, ни к семитским — он, по-видимому, древнее тех и других. Так называемая ностратическая теория находит одно из подтверждений именно через изучение Шумера. Напомним, что в древности слова читались как слева направо, так и наоборот, что и доныне сохраняется в некоторых языках Востока. Ностратический корень ср или рс (со всеми вытекающими отсюда сур, сир, рус, раса, роса и т.д.) означает солнце, свет, кровь (руда), род (раса) и, естественно, царскую власть (волость, символом коей являются волосы). Ряд этот можно продолжить и выстраивать чередование смыслов до бесконечности. Если же мы вспомним, что даже в XI-XII веках, во времена «Правды Русской», когда уже можно говорить о целостном, сложившемся государстве, законодательно разделяются «русин», «словенин», «варяг» и «колбяг», и становится ясно, что «русь» и «славяне» — не столько этнонимы, сколько именования сословий, если угодно, варн, сохранившихся от древней арийской общности. Сегодня уже почти общепризнанным названием североевропейских ариев или «праславян» стало их греческое именование венеды. Именно они населяли огромное пространство от Ботнического залива до берегов Испании. Венеды — предки не только собственно славянских (в современном понимании), но, по сути, всех народов Европы, да и не только её. Везде, где жили индоевропейцы, мы встречаем корень вен — Вена, Венеция, Вятка (с переходом носового звука в «я», как в слове пять), и даже озеро Ван. А финны, чьим легендарным предком был Вейнамейнен, до сих пор называют Россию «Венайя» — любопытствующий может отправиться в Ленинградскую область и посмотреть на пограничные столбы. Русь (красные, рдяные) — царское или воинско-княжеское (кшатрийское) сословие у венедов, собственно цари, князья или конунги (rix, rex, rig, roi). Этих царей французский исследователь Жан Робен именует «царями-мореплавателями» или «белыми венерианцами». Путать их с викингами не следует, ибо последние, как правило, — «отбившиеся от рук» дружинники этих самых «царей» или «конунгов», то есть князей, наподобие бежавших от Рюрика в Киев Аскольда и Дира или упомянутых ниже лехитов.

Тем не менее, изначальное происхождение «морских царей», то есть собственно Руси, — не морское, а именно континентальное. Не море, а суша — их колыбель. Европейские хроники, прежде всего, самая ранняя и знаменитая «Хроника Фредегара» VII века, выводит их происхождение из погибшей Трои. Война ахейцев и троянцев, архетипическая в истории культуры, была на самом деле едва ли не первой войной цивилизаций, войной моря и суши в понимании Карла Шмидта. Если мировоззрение ахейцев было, условно говоря, протолиберальным, то есть торгово-обменным, собственность у них определяла власть, то в Трое господствовал своего рода (конечно, условно) монархо-аристократический «социализм», связанный с культом воинской доблести. Не случайно именно троянцы стали основателями государственности практически по всей Европе. Эней отплыл на запад и стал родоначальником царей Рима, которые ещё долго, в течение всей эпохи «Двенадцати таблиц», то есть до возникновения работорговли, сохранял в целом троянские архетипы жизни и власти. Другие троянские цари — потомки Приама — повели своих людей в противоположные стороны. Антенор — на восток, в Крым, и далее на север. Это были русы-киммерийцы или кимвры (вспомним город Кимры на Волге, куда они впоследствии переселились). Приамиды же осели за Дунаем, а затем постепенно передвигались на запад, дойдя до Атлантики. Их и называли франками, что значит «свободные». О происхождении царских родов из Трои рассказывает и скандинавская «Младшая Эдда». Именно поэтому, хотя русы и освоили мореплавание на северных морях, они по духу были чужды той торговой, средиземноморской стихии, которая стала колыбелью современного Запада. Морские пути воспринимались ими, прежде всего, как «философское море», плавание по которому откроет «зелёную землю», Аваллон, «острова блаженных», дорогу к которым указывает Полярная звезда и Большая Медведица — рус или урс ведь ещё и древнейшее, табуированное имя хозяина наших лесов. Продвигаясь на север, сакральный север, русы-троянцы шли к собственным истокам, к нашим истокам, туда, откуда вообще вышли арии, где, по Геродоту, находилась баснословная Гиперборея.

 

 

Русы или франки?

 

В первой половине XIX века московский историк Юрий Иванович Венелин обнаружил в архивах, а, главное, в летописях и устных сказаниях его народа (по происхождению он был карпатским русином, его фамилия Гуца) любопытнейшее свидетельство. Во многих памятниках территория современной Финляндии и Балтии, а также нынешних Ленинградской, Новгородской и Псковской областей называлась Старой Франкией, а собственно Франция, точнее, северная её часть — Новой Франкией. Заметим, что русины, живущие достаточно замкнуто, сохранили в своей культуре очень многое из того, что собственно в России, а тем более в славянской Восточной Европе было утеряно¹.

[¹ В 1945 году депутация русинов во главе с православным епископом обратилась лично к Сталину с просьбой писать их в паспорте не украинцами, а русскими, но получила отказ. Прим. автора.] 

Позднее Федор Глинка, Василий Передольский и другие выявили удивительные совпадения — река Шелонь под Новгородом и Шалонь во Франции, Алаунские высоты в Тверской области и Каталаунские поля во Франции, те самые, где в V веке произошла первая в истории Европы «битва народов»… Венелин делает удивительно смелый, но до сих пор никем не опровергнутый вывод: русы и франки — один народ. Мы бы сказали иначе, более точно — один род². 

[² Являются ли русы и франки одного рода — об этом сделает окончательный вывод ДНК-генеалогия. Прим. Ю.Л.]

По крайней мере, так было во времена Каталаунской битвы и позднее — даже в IX веке византийские хроники о Вещем Олеге говорят, будто бы он «из рода франков». «Франки» X-XI веков, «франки» крестовых походов, как мы увидим ниже, это, собственно, не франки, как и lingua franca — язык, противопоставляемый языкам народов православных и мусульманских, также не язык франков III-VII веков. А пока заметим, что ни русы, ни франки не составляли там, где жили, большинства населения. Венелин прямо пишет: это военная аристократия, строящая крепости-засеки и постепенно продвигающаяся на запад, как позднее казаки Ермака и Хабарова, строя остроги, продвигались на восток. Большинство же населения было в «Старой Франкии» славяне, в «Новой Франкии» — кельты, во многом близкие друг другу и по образу жизни, и по языческим верованиям. Принимая во внимание последнее, укажем, что славянскими племенами верховодили жрецы, волхвы — собственно «славяне», несшие «словесное служение» или служение «славы», то есть сияния, силы. А кельт (а также хетт, галл, галат), собственно, есть колдун, халдей (klt — khld). Характерно, что ни славяне, ни кельты государственности как таковой так и не образовали — это сделали у них русы, они же франки. При этом, что особенно важно подчеркнуть, никто никого не завоевывал, поскольку речь идет не о разных народах, а о разных сословиях внутри этнически единого, хотя и разделявшегося в племенном отношении народа, населявшего тогда север Европы. Не говоря уже о том, что все в общем-то понимали речь друг друга — ведь язык это и есть народ. Русы и славяне, франки и кельты это то же самое (или почти то же самое), что варны в тех же «Законах Ману», — брахманы, кшатрии, вайшьи. Впрочем, конечно, уже не совсем, поскольку именно на эти века приходится постепенный переход от варнового деления к племенному. Но даже там, где из-за чего-то возникала вражда, она не была враждой национальной. Ничего удивительно здесь нет: венеды — те же самые арьи. Общность имён, именований и обычаев у кельтов и славян, а, значит, и франков и русов в последнее время выявлена, в частности, в работах доктора исторических наук А.Г.Кузьмина. А как же германцы? — спросите вы. Тем более, что все учебники повсюду относят франков к германцам, да и русь охотнее всего — к скандинавам, следовательно, опять-таки к германцам. Ответ на этот вопрос оказывается очень простым, и на него так же просто отвечал Венелин, Егор Классен (сам, кстати, по происхождению немец) и другие: в те времена никаких германцев просто не было. Собственно о германцах, то есть о немцах-«дойче» можно говорить лишь начиная с X века, когда распалась империя Каролингов и начала возникать «германская нация», язык которой в окончательном виде сложился только при Лютере. Мы ведь не называем Киевскую Русь Украиной, а Золотую Орду Татарстаном… Ну, а Тацит? — возникает естественный аргумент. Правильно, — можно ответить на это, — именно Тацит впервые вводит латинское именование Германии для Северной Европы, а мы, воспитанные в конечном счёте на латинской культуре, естественно, считаем, что так было всегда, чуть ли не при праотцах. Позднеримским (как раз времен Тацита) культурным наследием овладели Каролинги, а потому при распаде их государства и возникает Германия, как, впрочем, и Франция. Латынь же, как писал французский автор А.Шампроке (вслед за знаменитым в XVIII веке аббатом Эспаньолем) есть «своего рода занавес, опущенный пред мировой сценой путем подлога, подмены фонетики». Иными словами — нечто позднее, своего рода международный жаргон тогдашнего времени. Неплохо бы и вспомнить, что римляне, точнее, средиземноморцы, наших предков называли вандалами или винделиками, то есть венедами, а ещё варварами. Это последнее тем более важно, что варвары — те же варяги (варанги или франки, как указывал дореволюционный исследователь русских летописей А.Шахматов), то есть варахи — те самые гипербореи, о которых писал Геродот. В книге «Мистерии Евразии» Александр Дугин посвятил имени «варахи» много страниц, и мы готовы отослать читателя именно к ней. Во всяком случае, когда мы говорим «вандализм» или «варварство», вкладывая в это смысл «разрушение», «безчинство» и т.п., мы напоминаем ту самую унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла…

 

 

Меровинги — кто они?

 

Само имя «первой расы» франкских царей (roi это именно царь, а общеупотребительное «король» — славянизированное «Карл»³) историки объясняют по-разному.

[³ Уточню. В полевом геноме слова «сар», «царь», «король», «султан», а также еврейское «мелек» рунами пишется одинаково (царь — , мелек — ). В обратном порядке слово «царь» читается «рус» — или в другом месте генома — . Примеч. Ю.Л.]

И от mer — море, и от mere — мать, и даже от баснословной горы Меру. А вот Егор Классен, полемизируя с историками-«норманистами», указывает, что те «забыли Мipoвея-Винделика, родоначальника Меровингов, введшего славянский язык у побеждённых им народов и старавшегося ввести и самый язык славянский». Венелин же прямо говорит о «династии Мipoвичей», именование которой в итальянизированном произношении звучит как Merovingea. О «Хронике Фредегара» мы уже упоминали. Эта хроника и говорит, собственно, о франках-вождях, пересекавших Карпаты, Дунай, Рейн. Само слово «франки» происходит от имени Приамида Франсиса или Франсуа, от которого произошел Фарамонд, имя которого хронист истолковывал как Feramendum — царь наступающего «железного века». Далее родословие монархов III-IV вв. таково: Didion de Feramundum, Clodion de Didion, Merevei de Merevei. Здесь перед нами и возникает знаменитая «меровингская загадка» (merevei в дальнейшем по-старофранцузски будет означать «чудо» или «диво»). Меровей, собственно, основатель династии, младший сын (как на это особо указывает Венелин) Клодио Волосатого, оказывается «дважды рождённым». Хронист прямо указывает на легенду, согласно которой уже беременную королеву, купавшуюся в море, преследовал кентавр — у основателя династии как два «два отца». Разумеется, это следует понимать строго в духе символизма средневекового бестиария — схожие образы описывает нам рождение Чингисхана, Юстиниана и других великих монархов. Однако именно с тех пор династия обрела характерные родовые признаки — родимое пятно в виде креста, расположенного на груди или между лопаток, — так называемые «царские знаки». Отличительной чертой Меровингов были длинные волосы, которые они не стригли; их кровь считалась священной, а потому монарх мог жениться на ком угодно, не соблюдая никакой «равнородности». Но самым любопытным было появление на теле царя христианского символа за два поколения до официального крещения франков в 496 году.

В «Церковной истории» Евсевия, первой по времени из дошедших до нас, говорится об особой группе лиц внутри первохристианской общины — так называемых деспозинах — ближайших родственниках Христа по плоти. К их числу относились святой апостол Иаков, сын Иосифа Обручника, братья святого Иакова, некоторые из жён-мироносиц. Близки к деспозинам были Иосиф Аримафейский, праведный Лазарь Четверодневный. После распятия Христа деспозины, которых подозревали в претензиях (впрочем, юридически вполне законных) на израильский престол, подвергшись двойному гонению — от иудеев как близкие ко Христу и от римлян как предполагаемая угроза их власти, перебрались морским путём в Европу, распространяя, однако, не земную власть, а Благую Весть. Мария Магдалина почитается как просветительница Галлии, святой Иаков — Испании, Иосиф Аримафейский — Британии (возможно, впрочем, речь здесь идёт о континентальной Бретани; интересно, впрочем, и то, что северорусские земли, «Старая Франкия», Гардарика также носила название Вретании). C этими святыми прежде всего и связан литературный корпус о святой Чаше Грааль⁴ [⁴ Грааль — (ц)арская руна жертвенного посвящения Algiz . Это не реальная чаша, которую все ищут, а архетип, которому может соответствовать только достойный, достигший Посвящения (агнец посреди 24-х старцев). Прим. Ю.Л.], которая есть не только реальная Чаша Тайной Вечери, но и род её хранителей, истинно царская кровь, Sangue Royal или Sangue Real. Но хранителями Святой Чаши считали и Меровингов. Образ кентавра — двойного существа, человекоконя — в числе прочих значений средневекового бестиария имел и значение пересечения двух знатнейших родов. Кто же мог, если отбросить неприемлемые для христианского сознания версии, стоять у истоков этого пересечения? «Повесть о поисках святой Граали» (мы настаиваем на написании этого имени в женском роде, как поступает и изданный в начале ХХ века «Православный богословский энциклопедический словарь»), написанная в ХI в. Готье Мапом, на основе которой позднее создает свою компиляцию Томас Мэлори, прямо называет родоначальником династии Граали сына Иосифа Аримафейского, которого звали также Иосифом. Иосиф Аримафейский, «благообразный советник», сам, как и Исус Христос, принадлежал к роду Царепророка Давыда и именно ему, когда он, по преданию, находился в темнице, явившийся Спаситель передал Чашу Грааль, что, в том числе, означает и преемство крови, то есть царской власти. Скорее всего, кто-то из наследников «Иосифа Второго» и стоял у истоков Меровингского рода, соединившего в себе кровь троянских царей — руси — и кровь Спасителя мира. Замечательно, что русская «Повесть об антихристе» XV века, говоря о последнем православном царе, противостоящем грядущему антихристу от колена Данова, называет его потомком «царя Иосии Маковицкого» (маковица — купол, вершина храма).

Некоторые современные авторы в связи с этим (дерзая, впрочем, и на иные недопустимые выкладки) говорят о некоем «еврействе» Меровингов. Это так же нелепо, как и руси приписывать германство или славянство, как франков отождествлять с французами и т.д. Во-первых, чисто этнически современное европейское еврейство — это потомки не библейских израильских колен, а принявших иудаизм тюрков, составлявших основное население Хазарского каганата (читая хотя бы Артура Кестлера, а также израильских историков). Во-вторых, сам иудаизм сложился только к III-IV векам в противостоянии христианству, а потому не соответствует тому древнему Богопочитанию, которое переросло в христианство у членов Аримафейского рода. Всё это на самом деле очевидно, как очевидно и то, что сама принадлежность Меровингов к роду Спасителя по одной из линий, отмеченная знаком креста, делала их положение в своем роде уникальном среди европейских, и не только европейских, монархов. Именно поэтому после крещения Меровинга Хлодвига в 496 году византийский Император Анастасий не только дарует ему царские инсигнии, но и имперский титул Августа, как бы намекая на возможное будущее преемство Второго Рима и ставших православными меровингских владений, которые тогда назывались Австразия (Austre Asie — западная или «иная» Азия, а также Troya Minor — «Малая Троя»). Здесь надо подчеркнуть — было принято именно Православие, и даже не в том смысле, что Римо-католичество тогда ещё не отделилось от полноты Церкви, но в более глубинном — при меровингском дворе служили греческую, а не латинскую литургию, а духовное окормление осуществляли ирландские монастыри, устав которых был именно восточно-православным, а не латинским. На это обращает особое внимание английский медиевист Дж.-М.Уоллес-Хэдрилл в книге «Длинноволосые короли». Он же указывает на то, что язык двора был каким-то особым, непонятным как для римлян, так и для галлов. Каким — он не говорит (это было бы слишком опасным для карьеры оксфордского профессора!); ну а мы вспомним замечание Егора Классена. Вспомним и то, что при посещении Франции Петру I показали хранившееся в Реймсе Евангелие (уничтоженное во время революции 1789 г.), читавшееся при коронации древних монархов, язык которого никто не понимал. Язык оказался… славянским.

Кладбище народов

Правление Меровингов очень сильно отличалось от всего, что знал тогдашний мир. При них не было смертной казни. Именно потому в позднее средневековье, когда добродетель правителя измерялась количеством пролитой крови, их стали называть «ленивыми королями». Во время войн и междоусобиц, конечно, не церемонились, но ведь это совсем другое… Появилось множество святых, гробницы которых, часто безымянные, были местом всеобщего поклонения. Кстати, многие из этих святых, в частности, супруга Хлодвига Клотильда, были недавно прославлены Русской Зарубежной Церковью, чему, в частности, способствовали ныне покойные Архиепископ Иоанн (Максимович) и иеромонах Серафим (Роуз). Уоллес-Хэдрилл указывает, что франкская и кельтская Церкви также почитали кровь Меровингов и смотрели на монарха как на фигуру, стоящую выше, чем епископат. Интересно, что Освальд Шпенглер говорит о почти полной тождественности мироощущения франков времён Меровингов и русских дораскольного (а отчасти и нового) времени. Он, правда, с известной неприязнью называет его «магическим христианством». Но Православие и воспринимается людьми Запада, воспитанными на августиновской идее линейного времени, как «магия»! Не мудрено, что уже начавшее складываться задолго до формального разрыва с Православием Римо-католичество видело в сакральной монархии своего первого, а, может быть, и главного врага (позднее это проявится в борьбе с Гогенштауфенами и, конечно, с Россией!). Союзника Рим нашел в лице мощного клана мажордомов — управителей дворцового хозяйства. Это были не военачальники, вообще не воины, а по сути представители «третьего сословия», своего рода буржуазия того времени, к тому же преимущественного не франкского, а галло-римского происхождения. В 769 году в Арденнах, недалеко от Стенэ, на охоте предательски, спящий, ударом копья в родовой меровингский крест был убит⁵ Дагоберт II [⁵ Тут опечатка. Дагомет II был убит в 679 году. Прим. Ю.Л.], за несколько лет сумевший создать мощную по тем временам державу от Фризии до Пиренеев. Одновременно были убиты его дети, а затем началась массовая резня Меровингов, которых было довольно много, и их легко было узнать по длинным волосам…

   

Мученическая смерть Дагобера II

Останки Дагоберта II сразу же стали источать благовонное миро, и, когда викинги осадили Стенэ, их обнесли вокруг города — нападавшие отступили без боя. Рим вынужден был признать это и согласиться с включением убиенного монарха в святцы, что и произошло уже в VIII веке.

Цареубийство организовал мажордом Дагоберта II Пипин Геристальский. Внук его Пипин Короткий уже принимал королевскую корону из рук папы Римского, а следующий Пипинид, знаменитый Карл Великий — корону императорскую. При живом Императоре Византийском. Тем самым с помощью Рима Каролинги совершили двойную узурпацию — по отношению к законной франкской династии и по отношению ко Второму Риму — Византии. К этому же времени относится и внесение Западом изменений в Никео-Цареградский Символ Веры, причём решающую роль здесь сыграл не собственно Рим, а Пипин Короткий, потребовавший это сделать в обмен на военную поддержку против лангобардов. Речь идет о filioque — исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына, что с одной стороны умаляло вочеловечение Христа, с другой — вносило в описание Пресвятой Троицы количественно-юридические мерки. Собственно, до середины XVII века это прямо называлось ересью, а католиков, как и униатов, при приёме в Православие перекрещивали (вспомним Зою Палеолог, получившую новое имя — София). Мы должны понять, что не XI век, когда разрыв стал окончательным, а уже VII — вот время отпадения Запада, вот для чего надо было уничтожить православную династию Меровингов и заменить её поставляемыми из Рима королями. Слово «король» производится от имени «Карл», но язык выявляет скрытые смыслы: по-славянски «король» — краль, то есть вор [см. примечание 1. Ю.Л.].

Установление власти Рима и Каролингов над Европой породило первый в её истории геноцид: под корень, вместе с женщинами и детьми, уничтожались народы, не желавшие принимать Римо-католичество — вслед за франками (настоящими) пошли бретонцы, саксонцы, лужичане. Всё это проводилось под видом евангелизации и борьбы с «варварством» и сопровождалось высокопарными проповедями (как, впрочем, и сегодня). Романо-германская, латинская культура была в буквальном смысле построена на костях исконных народов Европы и её законных царей.

Недавно Папа Иоанн Павел II совершил публичное покаяние от лица Римо-католической Церкви за грехи прошлого. В числе прочего — инквизиция, крестовые походы и особенно нацистский «холокост» (хотя в последнем католицизм никак не повинен, ибо нацисты не были христианами). Но вот о том, с чего всё началось, Верховный Понтифик (а точнее — законный, но при этом еретический, епископ Запада) не сказал.

Кто выжил?

В последние годы в Европе и Америке, а отчасти и в постсоветской России, довольно активно распространялась информация о неких находках, обнаруженных в Южной Франции, в Ренн-ле-Шато, свидетельствовавших якобы не только о выживании меровингского рода, но и о существовании в Европе, начиная со времени крестовых походов, тайной организации «Приорат Сиона», основанной Готфридом Бульонским, как утверждается, одним из наследников Дагоберта II. Назывались многочисленные имена членов ордена, самые разные: Николай Фламель, Леонардо да Винчи, Исаак Ньютон, Виктор Гюго… Утверждалось, что в ХХ веке Приорат стоял за движением французского Сопротивления, а сегодня готов к тому, чтобы возвести на престол Великого Монарха Европы из числа меровингских наследников. При этом настойчиво подчёркивалось не только «еврейское» происхождение Меровингов, но и выдвигались просто скандальные версии в духе не менее скандального фильма Скорсезе. Подавалось всё это, отметим, в характерном «декадентском» стиле, категорически не приемлемом для христиан. Но для нас сейчас важны факты.

Важнейшей опорной точкой «неомеровингской пропаганды» стало то, что в обнаруженных в Ренн-ле-Шато (в конце XIX века!) «Документах Общины» указано, что местность эта принадлежала графам де Реде, наследникам сына Дагоберта II и Гизелы де Реде Сигиберта IV, которого якобы спасли из пипинидской тюрьмы. От него якобы происходил и Готфрид Бульонский, и британские Плантагенеты, и некоторые семейства Франции и особенно Англии (sic!), посвященные в «тайну рода».

Однако французский историк, специалист в области генеалогии Ришар Бордес на основании подробнейшего изучения хроник показал, что Дагоберт II просто не мог быть женат на Гизеле де Реде, потому что последняя жила… на полтора столетия позже. Это подтвердил и Жан Робен, который раньше скорее симпатизировал «Приорату», но в своей последней книге «Le Royaume du Graal» решительно указал на совершающийся грандиозный подлог.

Однако, перефразируя поэта, «если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». И не только кому-нибудь, но и для чего-нибудь… Для чего?

Всё, что будет сказано ниже, ещё нуждается в дальнейшем подтверждении. Однако, если это так, то всё становится очень просто и даже слишком понятно.

В 1965 году в провинциальном издательстве города Саланьяка малым тиражом вышла книга наследника старинного французского рода (не значащегося в «Документах Общины»!) графа Мориса Бони де Лаверна «Наследники второй ветви королей Австразии». Речь идёт о линии Тьерри II, Меровинга, погибшего в междоусобице в 613 году. Эта ветвь носила имя Рюэргов или Руэргов (город Руэрг стоит во Франции до сих пор). Карл Лысый — Каролинг, который, как и его отец Людовик Благочестивый, имел по материнской линии меровингскую родню (а узурпаторы всячески стремились «узаконить» своё правление и таким образом, хотя Салический закон не признавал наследования по женской линии), пожалуй, действительно стремился как-то изгладить преступления своих предков. К тому же он проявил интерес и к восточному богословию: при нём знаменитый Иоанн Скот Эриугена комментировал Дионисия Ареопагита, почитавшегося при Меровингах, особенно при Дагоберте I. Одним из примеров деятельности Карла Лысого был так называемый «Большой приказ» 841 года, по которому он разделил государство на четыре принципата, во главе которых поставил лиц, имевших, пусть отдалённое, но меровингское родство. Один из принципатов — Лиможский — возглавил Раймон I де Рюэрг, прямой потомок сына Тьерри II Хильдеберта. Сын же Раймона I Фулькоальд где-то в начале 50-х годов IX века отписал в пользу родни несколько монастырей, как это бывает обычно перед смертью или отбытием «на дальнее правление». При Карле Лысом, стремившемся расширить свое влияние, так делали.

Но мы хорошо знаем, что 839 году Людовика Благочестивого посетило некое посольство «людей, которые называли себя Россами из рода свеонов». Так сообщают Бертинские анналы, по своей политической направленности чисто каролингские, а, следовательно, антивенедские, латинские… Более не сказано ничего. Естественно.

Имя Рюар, Рюэр, Рур (собственно, однокоренное с Рус и производными от него) было широко распространено на территории Новой Франкии. Это хорошо показал А.Г.Кузьмин в работе «Древнерусские имена и их параллели», написанной ещё в советское время. Он правильно связывает его с корнем rig-rix — царь, вождь.Правда, Кузьмин полагает этот корень кельтским, что, на наш взгляд, ошибочно, вернее, недостаточно. Кстати, некий Рюар упомянут в перечислении «рода русского» в договоре Игоря с греками 911 года.

Во всяком случае, в 862 году в «земле Словена и Руса», в «Старой Франкии», в Старой Ладоге появляется Рюрик. Причём сразу — как правитель, монарх. Историки производят его то из Фризии, то с острова Рюген, то из Скандинавии, то объявляют исконным новгородцем и славянином. Некоторые, в частности, Л.Н.Гумилев, Е.В.Пчелов указывают на его связи с Карлом Лысым. Парадокс в том, что спорить здесь не о чем. Каждый отчасти прав. Рюрик Новгородский и Старорусский был совершенно законным монархом Северной Европы или, как пишет Венелин, «властителем Старой и Новой Франкии». И не только её. Рерир упоминается в «Младшей Эдде» как троянский потомок Одина и родоначальник Вёльсунгов, от которых пошли «все знаменитые роды». Вместе с дружиной, спасая священный царский род, он шёл на Восток, на Северо-Восток, на древнюю родину… «Начало русской монархической традиции было положено, как известно, призванием Рюрика из варягов на царство группой славянских и финно-угорских племён, — писал А.Г.Дугин в книге «Мистерии Евразии». На наш взгляд, призвание Рюрика из варягов виделась как великая общенародная мистерия, воплощавшая в себе сценарий сверхъестественного происхождения царской власти, характерный для всех древних традиционных династий». С тех пор слово «русич» или «русский» означает, прежде всего, «царский». Вот почему это не просто этноним — это шире, больше, чем этноним. Не случайно в состав русского народа органически влились самые разные этносы Евразии, почитавшие Русского Царя Белым Царём и даже Белым Буддой…

И камни вопиют

Когда к Ивану III прибыли папские послы (они «достают» нашу страну на протяжении всего её существования) и предложили принять королевскую, а, быть может, и императорскую, корону, то получили ответ, что Государь царствует по праву крови, переданной ему предками, и не нуждается ни в каком внешнем подтверждении. А заявление в «Повести о князьях Владимирских», а затем и в составленной митрополитами Афанасием и Макарием «Степенной Книге» происхождении Рюрика от «Августа» может быть легко понято в соответствии с правилами средневекового дипломатического языка как именно меровингское (вспомним, кому был дарован этот титул в V веке). Но вспомним также и о судьбе «Древа Иессеова» и представим себе, сколько свидетельств могло погибнуть!

Возможно, свидетельства более ранние помогут нам даже больше.

Мы уже упоминали об удивительном совпадении географических названий в двух «Франкиях». Мы не знаем, перенес ли их Меровей на запад или Рюрик на восток, прославляя битвы Меровея… Но замечательное обстоятельство: в 60-е годы XIX века поэт и археолог Федор Глинка обнаружил на Алаунских высотах каменный диск IX века с надписью: «Зде Ингмар подъят на щит». Возведение в монаршее достоинство у Меровингов было именно таковым — двенадцатилетнего царевича поднимали на щите перед дружиной.

Множество исторических, а, главное, материальных свидетельств собрал в конце XIX века новгородских краевед Василий Передольский. Они помещены в книге «Новгородские древности», в которой никаких выводов он не делает, но книга почему-то (с 1896 г.) больше не переиздавалась. Среди сведений о т.н. Старорусском кладе, обнаруженном в 1892 году, он приводит описание монет (сам Передольский датирует их XII в.) с изображением неизвестного мученика в шапке, как у Бориса и Глеба, с крестом и двумя лилиями по обе стороны изображения. А польский историк академик Х.Ловмяньский указывает на то, что лехиты — это «русоваряги», ушедшие от Олега в 882 году, которые изо всех святых более всего почитали «святого Дагоберта», имя коего было христианским именем короля Мешко I, основателя династии Пястов, не Рюриковича, но знатного русского дружинника (ценнейшая книга Х.Ловмяньского, слава Богу, издана, причём ещё в советское время). Но вернёмся к свидетельствам, собранным Передольским. Среди них мы находим и такое: он цитирует скандинавские источники, указывающие на «убийство славного русского царя Сигтрига» как на важнейшее историческое событие. Вспомним обстоятельства смерти Зигфрида, описанные в «Песни о Нибелунгах», и всё станет понятно. Кстати, известный советский медиевист А.Я.Гуревич прямо писал о том, что присутствие руны «зиг»⁶ («победа») [⁶ Руна Eiwaz — русское «Зело» — сила, власть, могущество. Прим. Ю.Л.] указывает на меровингское происхождение, а имя «Зигфрид» восходит к имени «франка Сигиберта», чья судьба на самом деле и описана в знаменитом сказании. К сожалению, Гуревич перепутал Сигиберта (какого из них?) с Дагобертом II, но значение свидетельства от этого не умаляется. Могут возразить, указывая на лилии, которые принято считать родовым символом Капетингов — «третьей расы» королей Франции. Однако, лилия в качестве династического знака уже использовалась Меровингами после крещения Хлодвига наряду с родовой пчелой, употреблявшейся и ранее. Итак, не утверждая наверняка, можно с достаточной степенью достоверности предположить, что «неизвестный мученик» — это именно Дагоберт II, убитый на самом деле не только как представитель сакрального рода, но и как Православный монарх, не соглашавшийся с латинским искажением правой веры.

Совершенно очевидным оказывается, что получение Владимиром Мономахом императорских инсигний из Византии, прообразовавшее будущее становление Третьего Рима, было повторением аналогичной передачи его предку — Хлодвигу Великому (он же Август!). Не случайно «Повесть о новгородском белом клобуке», рассказывающая о гибели Запада, начавшейся с «царя Карула», называет Третьим Римом Русскую землю в её целом.

Само имя нашей страны, до сих пор именуемое на ектеньях в единоверческих и старообрядческих храмах — Русия — содержит в себе не только указание на нас, русских, как на «царских людей», но и имя собственное её истинного Царя — Рюрика. Об этом мы должны помнить при всех обстоятельствах, и тем более сегодня, когда на развалинах исторической России — Русии «мировое сообщество» готово произвести «перезагрузку матрицы» и при необходимости осуществить постановку ещё более гнусного, чем прежде, омерзительно-пародийного зрелища — восстановления монархии под эгидой международных финансовых организаций (в частности, «Бильдербергский клуб» сегодня довольно открыто взаимодействует с «Сионским приоратом»).

И ещё одно.

Перед самым окончанием Смутного времени начала XVII века был отравлен двадцатидвухлетний Михаил (sic!) Скопин-Шуйский, Рюрикович, чья линия была ближе к родоначальнику, чем даже у московских царей, национальный герой, полководец, для поставления которого на престол уже было составлено богослужебное последование, как нечто самоочевидное, не нуждавшееся в подтверждении ничем, в том числе Земским Собором. А святой Патриарх Ермоген отказывался признать насильственный иноческий постриг его дяди царя Василия Шуйского — дескать, обеты за него другой говорил, вот он и инок будет...

© Владимир Карпец, 2015

 

 

 

Наверное, все мы в детстве, а кто и в отрочестве, читали русские былины. Вот, например, былина «Как Святые горы выпустили из каменных пещер своих русских могучих богатырей». Герои былины – «Илья Муромец, роду крестианскова, Добрыня Никитич, боярский сын, Алеша Попович, роду поповскова, Иван Гостинной, купеческий сын, Васька Буслаев от слободнова Новгорода». С происхождением или представительством четырёх персонажей более-менее ясно, а вот кто такой Добрыня Никитич? Что за «боярский сын»? Сын боярина?

 

 

Про боярина, который был бы отцом Добрыни, былины ничего не говорят, но говорят про его мать: «Жила-была под Киевом вдова Мамелфа Тимофеевна. Был у неё любимый сын — богатырь Добрынюшка. По всему Киеву о Добрыне слава шла: он и статен, и высок, и грамоте обучен, и в бою смел, и на пиру весел. Он и песню сложит, и на гуслях сыграет, и умное слово скажет. Да и нрав Добрыни спокойный, ласковый. Никого он не заругает, никого зря не обидит». И далее: «Надел Добрыня платье дорожное, покрылся высокой шляпой греческой, взял с собой копьё да лук со стрелами, саблю острую да плёточку. Сел на доброго коня, позвал с собой молодого слугу да в путь и отправился».

Слуга, стало быть, у Добрыни имелся, так что статуса, или сословия, Добрыня был не простого. Вот ещё былина – «На заставе богатырской»: «Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской стояла богатырская застава… И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын… Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного». Опять – что за боярский сын?

Ещё былина – «Дюк Степанович». Выдержка: «Приезжает Дюк в Киев прямо в палаты княжеские, крест кладёт по-писаному, поклон ведёт по-учёному. Князя Владимира дома не было — был он в церкви у заутрени. Дюк сел на своего бурушку, приехал в собор Богородицы, стал возле князя Владимира между Бермятой Васильевичем и Чурилой Пленковичем. Князь спрашивает добра молодца: кто он, из какой земли и какого племени? Дюк отвечает: он из города Галича, из богатой земли Волынской, молодой боярский сын Дюк Степанович».

Опять – что за боярский сын? Отец в былине не упоминается, только матушка, но матушка была не проста: «А Дюкову матушку Добрыня встретил на главной улице, дорогу ей выстилали сукном, а перед ней шли лопатники и метельщики — дорогу расчищали». Не странно ли – дети боярские есть, а отцов-бояр нет?

И Василий Буслаев был сын боярский. Вот, как пишет о нем Большая Советская Энциклопедия: «Василий Буслаев, герой двух былин новгородского цикла, созданных в период расцвета торговой и политической жизни Новгорода в 14-15 вв… Боярский сын в ранних вариантах былины, В.Б. становится со временем выразителем стремлений новгородской вольницы».

Исторический словарь повествует о нем так: «Василий Буслаев – герой русских былин, боярский сын, связавшийся с новгородской вольницей». Ситуацию несколько проясняет Толковый словарь русского языка (под ред. Д.Н. Ушакова): «Боярский сын (истор.) – в Московской Руси: дворянин, за несение государственных обязанностей получавший в пожизненное владение поместье».

На самом деле, дети боярские – это целый огромный пласт русской истории, это многие тысячи защитников земли русской на протяжении многих столетий. По совести, мы должны ставить им памятники и с благодарностью кланяться. Вместо этого – практически полное забвение.

Если выйти на улицу и спросить у первого десятка человек, да и у второго, кто такие дети боярские, кто такие однодворцы, что такое четвертное право, что такое «испомещать», кто такие городовые и полковые дворяне, да и что такое дворяне вообще и как они появились на Руси, то ответа не получить. Причём, я говорю, естественно, не про улицу в зарубежье, а про самую, что ни на есть, улицу современной России.

Вот о том, что это такое, как и многое другое, память о чём отказала у «народных масс» с 1917-го и в последующие годы, я и расскажу. А чтобы рассказ не получился отвлечённым, проведу его на примере истории предков Клёсовых, старинного русского, славянского, Курского рода, тех самых детей боярских. В рассказе, помимо цитирования таких классиков, как С.М. Соловьев, Н.М. Карамзин и В.О. Ключевский, буду использовать материалы из старых исследований, доступных в основном только специалистам, как «Историческая летопись Курского дворянства» (составил член Императорского С.-Петербургского Археологического Института А.А.Танков. Издание курского дворянства. Москва 1913; обработал В.Н.Орлов, 2004) [1] и «Четвертное право» (Н.А.Благовещенский. Типо-Литография Товарищества И.Н.Кушнерев и Ко., Москва, 1899; обработал В.Н.Орлов, 2007) [2]. Пусть это будет моей скромной помощью по донесению их трудов до современного читателя в такой форме.

Дворяне и дети боярские

Дети боярские – это часть высшего сословия на Руси. Всё высшее сословие состояло из бояр, мужей княжих, дворян и детей боярских. Впоследствии первые две группы исчезли, а две последние группы слились, и стали называться дворянами. Произошло это в 17-18 веках.

Само слово дворяне означало, естественно, двор – княжеский, а затем государя. Первые дворяне составляли княжескую дружину. Н.М.Карамзин в своей «Истории государства Российского» пишет: «Что прежде называлось дружиною Государей, то со времен Андрея Боголюбского уже именуется в летописях Двором: Бояре, Отроки и Мечники Княжеские составляли оный. Сии Дворяне, первые в России, были лучшею частию войска. Каждый город имел особенных ратных людей, Пасынков, или Отроков Боярских (названных так для отличия от Княжеских) и Гридней, или простых Мечников, означаемых иногда общим именем воинской дружины. Только в чрезвычайных случаях вооружались простые граждане или сельские жители; но последние обязаны были давать лошадей для конницы» [3].

Дворяне – всегда было понятием военным. Говоря современным языком, дворяне – это офицерство. Точнее, потомственное офицерство. Потомственный высший военно-боевой состав. Служилое военно-дворянское сословие. Здесь есть некоторая тавтология, но это – принятый термин. Как пишет А.А.Танков, ссылаясь на русского историка Н.И.Иванова, «в княжескую дружину принимались лица не только выдававшиеся храбростью и заслугами, но и отличенныя породою». Это звучит не очень политкорректно, но тому, кто принимал в дружину, было виднее.

Бояре были самым высшим звеном власти и службы на Руси. Поначалу бояре и дети боярские были самые приближённые к князю люди, костяк его дружины, боевые товарищи, дети и близкие родственники князя. Княжеств, естественно, на всех не хватало, и бояре становились советниками, думцами князя. Их дети и были дети боярские. Поначалу это название имело буквальное значение. И поскольку оно несло определённую и важную сословную посылку, то дети и внуки детей боярских продолжали называться детьми боярскими. Они постепенно составили довольно многочисленную группу и образовали средний и младший военно-служилый контингент в войсках. Это, конечно, не считая низшие категории в войсках, но те к служилым не относились. Говоря опять же современным языком – дети боярские обычно занимали должности от рядовых (правда, в дворянской и поместной коннице) до майоров, в зависимости от боевого опыта и выслуги лет. Полковничьи и генеральские должности занимали князья, стольники, воеводы.

Слово «дворянин» впервые встречается в летописи под 1175 годом, во времена Великого князя Андрея Боголюбского. Понятие «дети боярские» как сословное понятие встречается уже в 13-м веке для обозначения части дворян. В Ипатьевской летописи (1281 год) так описывалась поимка Михайлы Глинского, намеревавшегося перейти на сторону поляков – «Михайло Глинский едет один наперед своих дворян за версту, и пойма его князь Михайло Голица, а дети боярские переимали дворян Глинского».

Говоря о времени Великого князя Василия Тёмного (1425-1462), Н.М.Карамзин пишет: «Все главные чиновники государственные: Бояре Старшие, Большие, Путные (или поместные, коим давались земли, доходы казённые, путевые и другие), Окольничие или ближние к Государю люди, и Дворяне были истинным сердцем, лучшею, благороднейшею частию войска, и собственно именовались Двором Великокняжеским. Вторый многочисленный род записных людей воинских называли Детьми Боярскими: в них узнаем прежних Боярских Отроков; а Княжеские обратились в Дворян. Всякий древний областной город, имея своих Бояр, имел и Детей Боярских, которые составляли воинскую дружину первых. Купцы и граждане без крайности не вооружались, а земледельцы никогда».

Сначала бояре и дети боярские имели первенствующее значение по отношению к дворянам, как людям, составляющим княжеский двор. В дружине понятия дворян и детей боярских практически сливались, хотя ещё в первой половине 16 века дети боярские продолжают составлять высший сравнительно с дворянами класс [1]. Но потом, с возвышением понятий государя и его двора, статус дворянина начинает превосходить статус сына боярского. В 16-17 вв. оба понятия в отношении воинской службы, во всяком случае, в Курском крае, практически всегда употребляются вместе, как «дворяне и дети боярские», что означало военно-дворянское служилое сословие, в противоположность остальному населению, «мужикам». Как дворяне, так и дети боярские «служили с поместий».

Офицер рейтарского полка (художник А. Ежов)

Высшим государевым учреждением, которое заведовало службой дворян и детей боярских, был Разрядный приказ. Приказ рассылал на места воеводам Царские грамоты с предписаниями, и принимал отчёты воевод и челобитные дворян и детей боярских с просьбами и жалобами к Государю.

До 18 века понятия дворяне и дети боярские было синонимом воинов. Как пишет А.А.Танков, выражение «послать вперёд дворян и детей боярских» было равносильно выражению – направить лучшие части конных войск. Но это было не всё. При устройстве курских городов и крепостей дворяне и дети боярские были ещё и военными инженерами и строителями – крестьян-то в тех краях практически не было. Как отмечают историки, они, дворяне и дети боярские, были самым культурным слоем общества, носителями культуры, оказывали нравственное влияние на население и на условия его жизни [1].

В 18 веке понятие «дети боярские» для служилых людей исчезает, остаётся термин «дворяне». Для уходящих в отставку с воинской службы на своё поместье, в особенности для тех, кто не служил во времена 1-й ревизии (1720-е годы, см. ниже), термин «дети боярские», как и «дворяне» часто, особенно у малопоместных, заменяется понятием «однодворцы». Более того, ушедшие с воинской службы «на землю» обычно в итоге перетекали в свободные, или вольные крестьяне, которые потом получили официальное название «казённые крестьяне» или «государственные крестьяне», о чём мы потом расскажем. В любом случае, уход с военной службы во многих случаях означал конец дворянства. Некоторые потом возвращались на воинскую службу и получали обратно дворянский титул, но после специального рассмотрения.

В 1566 году Иван Грозный (Иоанн IV Васильевич) определил три разряда служилого сословия. Высший разряд были дворяне – московские, жильцы и городовые. Московские владели землями в Московском уезде, жильцы служили в Москве, но земель в Московском уезде не имели, и городовые служили в других городах. Второй разряд назывался, как и прежде, детьми боярскими. Они пользовались одинаковыми с дворянами правами, но по службе занимали, как правило, меньшие должности. Они могли перейти в первый разряд за воинские заслуги. К третьему разряду относились стрельцы, пушкари, копейщики, затинщики и прочие служилые люди. Они могли быть из дворян, но не из крестьян и холопов. Из них составлялись воинские подразделения, которые возглавлялись дворянами и детьми боярскими. Первые два разряда служили «по отечеству», то есть наследственно, в чине своих отцов [4], как правило, с поместий. Третий разряд служил «по прибору», то есть по набору.

В 1642 вышел указ о запрещении служилым людям поступать в холопство и на солдатскую службу. В 1675 приборным людям было запрещено переходить в дети боярские, что ускорило формирование дворянского сословия.

При сыне Ивана Грозного, Федоре Иоанновиче (1584-1598 гг.), в составе русского войска было 80 тысяч дворянской конницы, и дворянские конные полки составлялись из дворян и детей боярских. Дворяне большие (то есть бояре) получали жалование 70-100 рублей в год, «середние» 40-60, дети боярские 20-30 рублей в год.

В русской истории было мало примеров пожалования статуса детей боярских людям низших сословий и даже холопам, и эти примеры были, как пишут историки, неудачными. Борис Годунов допускал такие пожалования, но они оказались «непрочными», и все эти лица в последующие царствования были возвращены в прежнее своё состояние [1].

Возвращаемся к тому, что дети боярские – говоря современным языком – обычно занимали должности от рядовых до майоров, в зависимости от боевого опыта и выслуги лет. Естественно, они могли переходить на высшие командные должности, но чаще – просто по своему количеству – занимали скорее лейтенантские и капитанские должности (говоря современным языком). Они были совершенно незаменимой частью войска русского. На южных границах Курщины, у Дикого поля, о чём у нас пойдет речь ниже, они выполняли функции разведчиков, вступали в бой, ведя свои десятки и сотни, организовывали оборону городов и крепостей, были «осадными головами» при штурме крепостей и несли все тяготы воинской службы. За свою службу они получали оклады в виде поместий, земельных наделов, помимо обычного денежного содержания. Это и было «испомещение».

Напомню, что Курск первоначально входил в состав Северской земли, которая лежала на восток от Днепра. Курск был самым большим городом на востоке на Руси. К юго-востоку от границ Курского края начиналось Дикое поле.

Испомещение служилых

Как пишет С.М.Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен», «легко понять, какое впечатление в стране произвело испомещение военных людей на землях, впечатление, подобное тому, какое произвело испомещение германцев в областях Римской империи: в стране …явился многочисленный класс людей, пользующихся землею, полновластных хозяев её во время этого пользования; …земля явилась предназначенною для испомещения военных людей, помещики явились главными землевладельцами, служилый человек для остального народонаселения стал немыслим без поместья, и название помещик для землевладельца укоренилось в народе крепко, осталось и тогда, когда поместья исчезли».

Было два основных механизма получения поместий – или обычным порядком, при очередном призыве на воинские сборы, когда указом поимённо объявлялось, кто какой надел и какую денежную сумму получает, или по челобитной самого дворянина или сына боярского, или его служилых сыновей, просящих государя за отца.

И вот здесь на сцену выходит мой первый предок Иван Клёсов (рожд. ок. 1580) – первый, конечно, по существующим упоминаниям в архивах – которому в 1639 году по челобитной его сына Кирея (рожд. ок. 1605) указом было выделено 300 четвертей (чет) земли (180 гектаров). Вот как повествует об этом Отказная Книга (РГАДА, ф. 1209, оп. 188, дело № 15684, стр. 159):

Лета 7147 года (1639 год) апреля в 12 день по государеве цареве и великом князе Михаиле Федоровиче всея Руси грамоте Ивану Клёсову, сыну боярскому рейтарской службы по челобитью курчен кормовых детей боярских Кирея Клёсова, Фрола Евсюкова да Дениса Пыжова да Мина Вожова да Остаха Шипилова и по наказу стольника и воеводы Ивана Васильевича Бутурлина в Курецком стане Курского уезда были отписаны угодья и урочища с устья вверх по Хмелевскому колодезю да от устья ж Хмелевского колодезя вниз по Пруту по правую сторону речке Прута и написано по сыску усадище усть Хмелевского колодезя и дикого поля и дубровы по описи сто чети в поля а в дву по тому ж по государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всея Руси грамоте и по сыску.

Расшифровывается этот непростой текст по отписным землям с помощью объяснений А.А.Танкова: «местному воеводе предписывалось послать – кого пригоже на место нахождения поместья и произвести сыск окольными и тутошними людьми по поводу справедливости оснований, по которым челобитчик просит записать за ним это поместье, а затем измерить землю поместья… разверстать её на три поля и определить, сколько четвертей придётся в одном из них. Обыкновенно в Курском крае измерялась только некоторая часть земли, в состав её входила пашня, перелог, дикое поле, дубрава на пашню, пашня, поросшая лесом, и эта часть считалась одним полем. Умножением этой части на три определялась величина поместья». Следует добавить, что «а в дву потому ж» означает, что «в двух остальных полях по стольку же».

Через полсотни с небольшим лет, в «Разборной книге детей боярских по городу Курску и Курскому уезду 1695 года» (ГАКО, ф. 1555, оп. 1, дело № 168, лист 678) впервые упоминается деревня Клёсова. Еще через 15 лет, по ландратской ревизской переписи, деревня Клёсова шла по разделу «Рейтары и однодворцы», в ней было 12 дворов и жили 35 человек (из них семь взрослых мужчин и девять женщин, остальные – дети), у всех фамилия – Клёсовы.

Деревня Клесово на современных Google-картах

Здесь следует отметить, что фамилии до 15 века не встречаются даже у бояр. В конце 15 века фамилии дворян встречаются всё чаще. В 16 веке уже практически все дворяне и дети боярские Курского края имеют фамилии, в отличие от более низких сословий, у которых фамилии стали появляться только в 19 веке. То, что в 1639 году у упомянутых выше курчен перечислены фамилии, относит их к довольно высокому сословию. Само понятие «курчане» или «курчене», по А.А.Танкову, указывает на принадлежность к дворянам и детям боярским, «и противополагается лицам других чинов и разрядов, низших по отношению к этому понятию». Указ царя Федора Алексеевича 1678 года гласит: «холопей боярских и стрелецких и казачьих и неслужилых никаких чинов отцов, детей и братьев и племенников отнюдь никого детьми боярскими у верстания не называли и поместными и денежными оклады их не верстали».

А, собственно, почему «Отказная книга», выписка из которой дана выше? Какой же отказ, когда землю дали? Это и есть отказ. Потому что землю отписали, то есть отказали. В дворянском землевладении 17 века землю отписывали на основании Отказных Грамот. В писцовых книгах так и записывали: владел по Государевой грамоте, или по старым писцовым книгам, по купчей меновой, отказным или отдельным книгам.

Указ царя Алексея Михайловича от 1648 года приводит нормы поместных окладов детей боярских в Курско-Белгородском крае [1]:

- Старшие оклады (оклады 1-й и 2-й статьи): 400 и 300 чет (четвертей);

- Средние оклады (оклады 3-й, 4-й и 5-й статьи): 250, 200 и 150 чет;

- Низшие оклады (оклады 7-й и 8-й статьи): 100 и 70 чет.

Поместья давались только служилым людям. По «Уложению» 1649 года Алексея Михайловича людям не дворянского сословия вообще было запрещено владеть землей. В лучшем случае и в виде исключения солдаты испомещались 25 четвертями. Когда у помещика – а именно помещиками были служилые люди, имевшие поместья – сыновья достигали 15-18-летнего возраста, они верстались в государеву службу и сами приобретали право на поместный оклад. При этом, они были обязаны по первому требованию являться на военные сборы и оправляться в военые походы с оружием и запасами, и приводить с собой конных и пеших ратников исходя из размера поместья, обычно по вооруженному человеку на коне и в полном доспехе со 100 четвертей земли (указ Ивана Грозного от 20 сентября 1556 года). Продавать данную землю им было нельзя, земля должна была оставаться в роду служилых людей, пока они служат, чтобы «в службе убытка не было, и земля бы из службы не выходила».

Дети состоятельных дворян и детей боярских верстались «в припуск», то есть землей не наделялись, и отбывали службу с отцовского поместья. Дети неимущих дворян верстались «в отвод», то есть с назначением отдельного поместного оклада.

В «Указе об испомещении» 1555 года было сказано: «отцовских поместий не отнимать у сыновей, если они пригодны в службу». Это же подтверждалось «Уложением» 1649 года. Как пишет В.О.Ключевский в «Курсе русской истории», на принципе «кто служит, тот должен иметь землю» и была построена поместная система. Прямым последствием этой мысли было другое правило: кто владеет землёй, тот должен служить. Исключение – монастырские земли.

У современного читателя может сложиться иллюзия, что дворяне и дети боярские были людьми состоятельными, имели поместья с массой крепостных крестьян. Это было в основном не так. В 1670-х годах, например, из 168 дворян и детей боярских из нескольких уездов Курского края, записавшихся на военную службу, 99 вообще не имели и не получили поместий, остальные были испомещены не сполна, «иные вполсилы, а иные в третий и четвертый жребий, а иным дали на усадьбище не помногу» [1]. Дворянам и детям боярским было трудно жить и служить. Денежные оклады были не велики, выдавались на войне, как правило, в виде награды за захват языков, за убитых в бою неприятелей, за бои, за раны, за выход из полона. В мирное время оклады были по одному рублю на человека в четыре года.

Вообще поместные «оклады» с их сотнями четей было одно, а фактические «дачи» были часто значительно меньше. Окладную землю себе надо было ещё найти и организовать её измерение и запись по форме, то есть провести юридическое оформление. А земли часто и не было, или она была плоха, или слишком удалена. Поэтому среди провинциального дворянства в то время часто встречались чрезвычайно мелкие помещики, у которых оклады падали ниже предельной меры, назначенной по закону для поставки одного вооруженного конного ратника (100 четей, или 150 десятин в пашне): назначали по 80 и по 40 четей оклада (120 и 60 десятин). Ещё скуднее бывали дачи, приближавшиеся уже к крестьянским участкам: встречались помещики с 30, 20, даже с 10 десятинами пахотной земли. Так образовалась значительная масса бедных провинциальных дворян, беспоместных или малопоместных [4].

Даже некоторые дворовые дворяне, а их по Курску в 1642 году было всего 19 человек, не имели крестьянских дворов, двое совсем не имели поместий, а один владел поместьем всего в 9 четвертей [1]. В то время детей боярских городовых в Курске было 731 человек. Они составляли ядро дворянского сословия. Поместные оклады их были от 70 до 500 чет, но большинство их вовсе не имели крестьянских дворов, и немногие были беспоместными. Как будет говориться ниже, крестьян в Курско-Белгородском крае в царствование Михаила Федоровича и Алексея Михайловича вообще почти не было. А поскольку такие помещики в своих поместьях не имели крестьянских дворов, жили своими дворами, «однодворками», то отсюда позже и образовалось понятие и сословие однодворцев, о чём речь ещё пойдет, в том числе и в применении к моим предкам.

Вообще, в служилой семье все дети служили: достигнув призывного возраста, сын – на коня, защищать отечество, дочь – под венец, готовить резерв защитников [4]. Бывали случаи, когда детей увечных отставников оставляли с отцом «на пашню», но привилегий людей служилых у них уже, конечно, не было.

Но вернемся к Ивану Клёсову, сыну боярскому. За какие воинские заслуги и за какую выслугу лет ему, 59-летнему, было царским указом выделено поместье? В архивах это пока обнаружить не удалось, но – обратимся к истории Московского государства и государства Российского в период начала 17-го века и до 1639 года.

Смутное время и начало дома Романовых

В 1604 году, когда сыну боярскому Ивану Клёсову было 24 года, в истории России началось Смутное время. Завершал свое семилетнее правление Борис Годунов, который внезапно умер в апреле 1605 года. Конец его царствования был для российского государства катастрофическим. Разорения южных земель татарами, чума, четыре неурожайных года подряд. Наконец, все усиливавшиеся слухи о чудесном избавлении царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного, по официальным сведениям погибшего в 1591 году в возрасте 9 лет. Пошли народные волнения с упоминаниями кары Божьей, потому что царствование Бориса незаконно, достигнуто неправдой, и добром не кончится.

В октябре 1604 года Димитрий Самозванец (Лжедмитрий I) вошёл в пределы Московского государства и направился к Курскому краю. Путивль, верный Борису Годунову, поначалу встретил поляков и казаков Димитрия «огненным боем», но воевода Путивля был повязан своими же, и город в ноябре был сдан. Вскоре был сдан и Курск, но сдан стрельцами [5]. После смерти Годунова русское войско перешло на сторону Димитрия. В июне 1605 года был убит наследник Бориса Годунова, царевич Федор, в июле Димитрия признала как своего сына вдова Ивана Грозного, она же мать царевича Дмитрия, и в конце того же месяца Димитрий венчался в Москве на царство. Но ненадолго, был убит меньше чем через год, в мае 1606-го. Мать царевича перед этим повинилась, что признала не по правде. Царем стал Василий Шуйский, на четыре года. Городовые дворяне, в том числе курские, на избрании нового царя не присутствовали.

Смутное время продолжалось. Появился Лжедмитрий II, «тушинский вор», пошли бунты против Шуйского, в Тушине в 1608 году образовался параллельный «царский» двор, и было «Московское осадное сидение». Впоследствии за «осадное сидение и неотъезд к Тушинскому вору» дворянам и детям боярским по указу царя Василия Шуйского активно раздавались «в вотчину из поместья со ста четей по двадцати четей». То есть поместья увеличивались на 20% по территории. Эти грамоты при следующем царе, Михаиле Федоровиче Романове, надо было обменять на новые в поместном приказе после проверки.

Примерно к тому же времени, а именно в «Актах Московского государства» за 1605 год (том 1, стр. 76), относится перечень награжденных Кромских казаков, которые в «Новегородке (Новгород-Северский) сидели в осаде», и среди награждённых – Фролка Клесов: «Да сверх росписи по приговору боярина и воеводы князя… да окольничево и воеводы… дано государева, царева и великаго князя Бориса Федоровича всеа Руси жалованья Кромским казаком: …Фролку Клесову. Всего девяносто одному человеку, лутчим из них пятидесятником и десятником и раненым трёхнадцати человеком по сукну по доброму по четыре аршины сукно, а семидесять осми человеком по сукну по середнему да по два рубля денег человеку».

Тем временем татары, пользуясь политической и военной неразберихой в центре Московского государства, усилили набеги на Белгородско-Курский край. Помимо татар, сюда вторгалось множество казачьих и прочих «воровских» отрядов, что держало дворян и детей боярских в постоянном напряжении и в боях. В августе 1610 года в городах Курского края была получена из Москвы грамота, в которой говорилось: «Видя междоусобие между православными христианами, польские и литовские люди пришли в землю Московского Государства и многую кровь пролили, церкви и монастыри разорили, святыне поругались и хотят православную веру в латинство превратить; Польский король стоит под Смоленском, гетман Жолкевский – в Можайске, а вор – в Коломенском, литовские люди по ссылке Жолкевским, хотят Государством Московским завладеть, православную веру разорить, а свою латинскую ввести». В грамоте говорилось об уходе Василия Шуйского с царства – «и Государь Государство оставил, съехал на свой старый двор и теперь в чернецах… И вам бы всем всяким людям стоять с нами заодно и быть в соединеньи, чтобы наша православная вера не разорилась, и матери бы наши, жёны и дети в латинской вере не были».

Через четыре месяца Лжедмитрий II был убит. Война с поляками продолжалась, и в 1611-1612 годах князь, стольник и воевода Дмитрий Пожарский и нижегородский гражданин Кузьма Минин формируют в Ярославле народное (земское) ополчение, которое в октябре 1612-го освобождает Москву от поляков и литовцев. По прошествии шести лет вышли «боярские приговоры» о награждении казаков, что сидели в ополчениях 1611-12 гг. под Москвой и в дальнейшем честно служили новому царю, тем, что им предоставлялась возможность по желанию «поверстаться и испоместиться», то есть перейти в дворянское сословие.

Всё это смутное время, все девять лет войн, неразберихи и рваного межцарствия, курские дворяне и дети боярские продолжали нести полковую, городовую и сторожевую службу, при всей её нестабильности и неустройствах. Указ Боярской Думы постановил выйти всем дворянам без исключения на службу 29 мая 1611 года, и у тех, кто не вышел, были отобраны поместья. При этом Указ специально отмечал – «Не отнимать поместий у жен и детей умерших и побитых дворян» [1]. Последующим указом 30 июня 1611 года было постановлено – «поместья и вотчины, розданные без земского приговора, отобрать назад и раздать поместные и вотчинные земли беспоместным и разоренным детям боярским». Имелись в виду поместья, разданные по указам Лжедмитрия в Тушине, и польско-русским правительством в Москве, и русским правительством «всей земли» под Москвою, и в польском лагере под Смоленском, и в шведском лагере в Новгороде [1].

В 1613 году на престол всходит Михаил Федорович Романов, в свои неполные 17 лет. Из Курского края на Соборе 1613 года, избравшем государя, была целая делегация из дворян и детей боярских. Все они подписались на Утвержденной грамоте за Курскую землю [1].

Период царствования Михаила, с 1613 по 1645 год, для дворян и детей боярских курчен был насыщен военно-боевыми событиями. Это было время упорядочения и устройства государственной жизни, время возрождения России, но и время на юго-западных границах смертельно опасное. Так в чем мог принимать непосредственное участие сын боярский рейтарской службы Иван Клёсов? О рейтарах поговорим чуть позже, а пока – об общей службе дворян и детей боярских.

За год до воцарения Михаила, в 1612 году, польский гетман Жолкевский напал с 70-тысячным войском («поляковъ, запорожцевъ и всякаго сброда») на Курск, по дороге взяв Белгород, Путивль и Орёл. Поляки не смогли овладеть городом, и после более чем месячной осады отступили. Вообще картина была до мурашек по коже русская – поляки штурмуют крепостные стены Малого Острога, в котором укрылись немногочисленные защитники, а те ходят «крестным ходомъ вокругъ со списком съ чудотворнаго образа Знаменiя Пресвятыя Богородицы Курскiя (настоящая икона была въ Москве)». Потом, воодушевившись, открыли ворота и ударили по осаждающим с такой силой, что «Жолкевский после этого приступа решилъ отступить отъ Курска». Потом последовал ещё удар осажденных, и «когда после вылазки Жолткевский узналъ размеры потери поляковъ, то онъ въ ту же ночь потихоньку удалился отъ Курска, такъ что, когда утромъ куряне со стены крепости взглянули на вражiй станъ, то сразу не поверили своимъ глазамъ: место стана было пустынно и безмолвно» [5]. В честь этого в городе был основан Знаменский монастырь.

А.А.Танков приводит тексты донесений царю о ратных подвигах дворян и детей боярских Курского края по изгнанию польских и литовских войск. Описано, как в боях «литовских людей побили многих, а иных переранили и во всем их осилили». Донесение продолжает, уже про другую схватку – «и с ними бились с сильным боем, и стали те Литовские люди… три недели и бились с ними по вся дни день и в ночь, а на четвертой, Государь, неделе марта в 16-й день, прося у Бога милости, ходили они (русские) станом на Литовских людей на обе стороны и бились с Литовскими людьми под их станами день и ночь безпрестанно… Литовских людей побили многих и переранили и языки и знамёна многие у них поимали, и из станов с обеих сбили, и станы их пожгли, и те Литовские люди побежали… А языки, Государь, и переезжие Литовские люди в распросе сказывали, что Литовских людей было в дву таборех тысяч с шесть, да к Литовским же людем пришли на прибавку марта в 16-й …400 человек, да тово ж числа пришол в Путивль с Ржищева Збаровской, а с ним Литовских людей 700 человек».

Это было, продолжает А.А.Танков, первое радостное известие вновь избранному государю, известие о настроениях края и его боевой мощи. И это все помимо практически непрерывных военно-боевых походов на западных и южных рубежах края и страны, походах против поляков, литовцев, татар и черкас (запорожские казаки). В 1616 году дворянская конница в Посемье составляла – в Рыльске 232 человека, в Путивле 274, в Осколе 223, в Белгороде 136, и в Курске 753 человека дворян и детей боярских [1].

В том же 1616 году литовские войска вторглись в Курский край, и против них был послан отряд в 340 конницы курских детей боярских, вместе с отрядами из Путивля и Чернигова. В 1617 году литовцы опять появились в крае, и из Курска в передовой полк было направлено 380 дворян и детей боярских, и «с огненным боем атаманы и казаки и стрельцы». Литовцы отошли. В 1618 году – следующий набег в Курский край литовцев, и по указу государеву войскам предписывалось, чтобы «береженье держать великое, чтобы Литовские люди и русские воры на них в походе украдом и обманом не напали и какого дурна не учинили». Царский указ к воеводам Курского края в 1620 году предписывал «держать дворян и детей боярских о дву конь» на случай прихода крымских татар [1]. В итоге польский и литовский королевичи прислали с царю Михаилу послов для заключения мира, который и был заключен – «мирное постановление на 14 лет… с первого декабря нынешнего 7127 (1619) года до лета 7141 (1633)» [1].

В наступившее относительно мирное время число дворян и детей боярских в Курске достигло относительно большой величины – в 1625 году 885 человек, в 1629 году 864 человека, в 1631 году – 997 человек, в 1642 году – 1130 человек. Хотя мирное время было только относительное, так как татары мира не заключали и заключать не собирались. В 1616 году ногайские татары пришли под Курск. Отряд, состоящий из детей боярских и казаков, разбил их наголову в 15 верстах от города, и отбил пленных русских мужчин, женщин и детей. В 1622 году был разбит большой отряд татар, вторгнувшийся в Курский край. В 1623 году войско татар из Орловского края пришло в Курский, и им навстречу был послан конный отряд курчан детей боярских численностью в 300 человек, вместе с казаками и 100 человек пехоты с огненным боем. Как пишет А.А.Танков, «произошла страшная битва, и татары были разбиты совершенно». В 1628 году отряд курчан дворян и детей боярских встретил татар, которые успели захватить много полоняников, в 100 верстах от Курска, и освободил русских пленников. Татары направились к Курску, и здесь ночью, в 10 верстах от города, татары были разбиты и их начальники взяты в плен [1].

В 1632 году литовцы и татары напали на Белгород, татары взяли много пленных, и приблизились к Курску; объединенный отряд детей боярских Курска и Рыльска разбил татар в сражении. Путивляне отбили нападение литовцев. В 1633 году польское войско разорило Белгород и поместья вокруг города. Ободрённое успехами, другое польское войско, под командованием гетмана Вишневецкого, направилось на Курск, осадив его и после долгого времени, разорив окрестности, не взяв города, и потеряв много людей убитыми и ранеными, отступило в свои пределы [1]. Поляки вторгались в Курский край и в следующем, 1634 году, и осадили Курск. Воевода Петр Григорьевич Ромодановский так описывает это событие: «Апреля в 4-й день пришли под Курск из Комарицкой волости Литовские люди и Запорожские Черкасы… да четыре пушки с ними наряду, а с ними войска 12000 человек и приступили к городу и острогу многими приступы с примёты (горючие вещества) и хотели город (крепость) зажечь, а слободы разграбить. И я… послал на вылазку голов, а с ними Курчан детей боярских и всех ратных людей, и головы с Курчаны на вылазке многих Литовских людей побили и языки поимали 13 человек, языки от ран помирали, а мы слобод около острога жечь не дали. А стояли Литовские люди под Курском апреля с 4-го дня по 16-е число и пошли они от Курска тою же сакмою, что приходили в прошлом году под Курск».

В ответ военные отряды Курского края взяли приступом такие значительные города Польского королевства, как Борзна и Полтава [1]. Это вошло в историю как война России с Польшей 1633-1634 гг., мир в которой был заключен 17 мая 1634 года.

В 1641-1642 гг. в Курском крае произошла «измена курских черкас», которые стали уходить в Литву. Из Курска за ними направили военный отряд с посланием, «чтобы они, Черкасы, помня… крестное целование и жалованье, поворотили назад в Курск и вину свою… принесли, а будет они назад не поворотятся и вины своей… не принесут, я велел (писал воевода) головам… Государевым над теми изменниками Черкасами делом промышлять сколько Милосердый Бог помочи подаст». По докладной воеводе, «те изменники Черкасы уговору Русских ратных людей не послушали, в Курск не поворотили и, укрепясь обозом, идут Бакаевым шляхом к Литовской стороне, а с Хотмышскими ратными людьми бьются». И – окончательная докладная – «Военный отряд возвратился… Начальные люди передали воеводе о том, что отряд разбил изменников Черкас, ратные люди побили и переранили их и захватили языков, жен и детей Черкас».

Так что военно-боевая служба дворян и детей шла фактически непрерывно и интенсивно, в период формального мира и реальных войн. В то же время была налажена правильная организация выдачи жалованья, обмундирования (точнее, cукна и кирас – шили сами) и некоторого вооружения дворянам, детям боярским и вообще всем служивым людям. Дворянам и детям боярским были по повелению государя выданы поместные оклады. Среди получивших поместный, земельный оклад в 1639 году был Иван Клёсов.

 

Дети боярские и рейтары

В «Смотренной Книге Курска 1652 года» в разделе «Дети боярские, городовые» (РГАДА, ф. 210, Книги Белгородского стола, дело № 10, лист 191) указано, что Кирей Иванов сын Клёсов прибыл на службу на коне с пищалью, и жалован окладом в 300 чети (180 гектаров) и 10 рублев.

Кстати, 10 рублей по тем временам были неплохие деньги. Десятина земли, или примерно гектар, в первой половине 17-го века стоила – для дворцовых земель четыре рубля, для поместных земель три рубля с копейками, причём, эта цена была практически неизменной от северных уездов Московского государства до южных.

Как видно, Кирей прибыл на очередный воинский призыв отнюдь не мальчиком – было ему 47 лет. Но по тогдашним порядкам дворяне и дети боярские служили всю жизнь в буквальном смысле – до смерти или тяжкого увечья. В отставку они выходили нечасто, как правило, по немощной старости или болезни.

Так что такое «городовые» дворяне и дети боярские? Это те, которые, в отличие от «московских», жили в городах, к которым были приписаны. Этот титул пошёл с тех времен, когда с образованием Московского государства дворы прежних удельных князей (то есть состав дружин и придворных) не сливались с двором Великого князя Московского, а оставались в уделах, или уездах. Они были поместными владельцами в местах своего пребывания и службы. Они были военнообязанными и предствляли главную воинскую силу. Они были военно-дворянским служилым сословием. И здесь пора перейти к рейтарской службе.

 

 

Рейтары – это тяжёлая кавалерия. В отличие от драгун, легкой кавалерии, которые для стрельбы спешивались, а потом опять вскакивали на лошадь, рейтары стреляли с коня. Доспехи рейтар иногда были настолько тяжелы, что на коня в поле им уже без труда было не взобраться. Рейтарские уставы были в основном скопированы с западно-европейских (Reiter – по-немецки всадник), и российские рейтары служили обычно в войсках иноземного строя, где служили вместе с иностранными инстукторами. Само слово рейтары ушло вместе с эпохой Петра Первого, как ушли понятия «Рейтарский приказ» (1651- 1680 гг.), за ним «Иноземный приказ» (до 1701 г.) и «Приказ военных дел», который стал Военной коллегией в 1717 году.

Разные виды войск с иноземными названиями, в том числе рейтарские полки, были введены с начала 17-го века, с царствования Бориса Годунова, и особенно при царе Михаиле, когда стала окончательно ясна несостоятельность русского военного строя [6]. В рейтарские полки набирали городовых дворян, дворянских детей недорослей, детей боярских и прочих вольных людей, но непременно со своими лошадьми. Для набора в рейтары надо было приезжать «конны и оружны». Новому воинскому строю учили их иноземцы, или свои стольники и дворяне, которые уже выучились.

Но поскольку многих дворян и детей боярских повыбили во время тяжёлых и продолжительных войн царствования Алексей Михайловича, то набор в армию стал жёстким. Вот как описывает это С.М.Соловьев: «в 1653 году поскакали по городам посланцы государевы; приедет в город, собирает дворян и детей боярских на съезжий двор, говорит им государево милостивое слово и их тем обнадеживает, чтоб дети их, братья и племянники, которые не в службе и поместьями не наделены, писались в солдатский строй, будет им непременно государское жалованье и милость, велит государь их написать по московскому и по жилецкому списку, будет им и корм, и денег дадут на платье; а если в солдатский строй писаться не станут, то вперед им служилыми людьми не называться и в государевой службе отнюдь не бывать, а быть в землепашцах». Это, правда, не о рейтарах, хотя и там призыв был жёстким, о чём упомянем ниже.

А насколько повыбили, говорят следующие цифры. Если в 1631 году дворян и детей боярских в Курске было 997 человек и в 1642 году 1130 человек, то в 1672 году, за четыре года до окончания царствования Алексея Михайловича, детей боярских в Курске было 614 человек, из них 175 – полковой службы, и 439 – службы городовой [2].

Возвращаемся к Клёсовым в то военное время.

 

 

Военно-боевая служба дворян и детей боярских

В столбцах Белгородского стола «Сказки курчан о службе 1675 года» (РГАДА, ф. 210, Столбцы Белгородского стола, дело № 732, лист 40) отмечено, что Сергей Киреев сын Клёсов (рожд. ок. 1630), то есть внук Ивана, в докладе думному дворянину Семену Ивановичу Заборянскому сообщил, что служит Государеву службу в полку в сотенную с городом, имеет оклад 250 чет и денег 11 рублев, и землёной дачи поместье в 35 чет, крестьян и дворовых и задворных людей не имеет, и в прошлом 182 году (1674 г.) и нынешнем 183 году (1675 г.) в полку князя Григория Григорьевича Рамодановского с товарищи был в походе в малороссийских городах.

То, что сын боярский Сергей Клёсов не имел крепостных крестьян – вовсе не удивительно, поскольку в те времена, в 17-м веке, крестьян в Курском крае было очень мало. Всё население состояло в основном из служилых людей. Это были фактически военные гарнизоны. У крестьянства, которое до 1591 года имело права свободного перехода, не было желания селиться в тех крайне опасных местах. Так что закон о прикреплении крестьян в Курском крае не имел почти никакого значения. Только в 18 веке крестьяне стали стекаться в тамошние уезды [1].

В другом документе, в «Разборной книге детей боярских по городу Курску и Курскому уезду 1695 года» (ГАКО, ф. 1555, оп. 1, дело № 168, лист 419) указано, что сын Сергея Клёсова Кондрат (рожд. ок. 1655) «служит по Курску полковую рейтарскую службу из детей боярских вместо умершего рейтара брата своего Максима Клёсова», и только что, в 203 году (1795 г.), он вернулся в отпуск из Казикерменского похода, где служит в полку стольника и воеводы Ильи Михайловича Дмитриева Мамонова, и поместье его, Кондрата, 30 чет. В Книге указано, что по докладу Кондрата «впредь на службе Великих Государей будет он на коне, ружья у нево государева каробин да пара пистолей и то ружье к походу и к стрельбе в целости». И было тогда Кондрату 40 лет. Оклад ему был положен 200 чет и денег 7 рублев.

Брат Кондрата, Василий Сергеев сын Клёсов, по тому же документу (лист 678) доложил, что служит по Курску городовую службу с разбору с 187 года (1679 г.) с окладом 150 чет и денег 6 рублев, и поместье его в деревне Клёсовой Курского уезда Курицкого стану 17 чет.

Здесь упоминаются полковая и городская службы детей боярских. Эти понятия нуждаются в определении. В отличие от службы городовой, гарнизонной, полковая служба была походной, боевой, в передвижном войске. Городовую службу дворяне и дети боярские несли в составе гарнизона в том городе, в каком были записаны и имели в уезде этого города поместье. Полковая службы была, понятно, более почётной.

Хотя и там были нюансы. По указу царя Федора Алексевича в 1678 году надлежало всех дворян и детей боярских призывать на службу, поскольку пошли уклонения от сборов. У кого по переписи оказывалось в собственности менее 23 крестьянских дворов, того верстали в рейтары с жалованием 24 рубля в год, но с вычетом по рублю с каждого двора. Получалось, что при многих дворах из жалования ничего не оставалось. Рейтара служба кормит, да воинские трофеи. Видимо, по тому же соображению пустопоместным (с дворами, но без крестьян) и беспоместным жалования вообще не было положено. А вот у кого было более 24 дворов крестьян, тем определялось служить полковую службу «с городом», в сотенной службе. Тем дворянам из этой категории, кто хотели быть рейтарами, «тех записывать и сказать, что Государь за это их позволяет, но без жалованья». Но это практически не относилось к курчанам, у которых крестьян, как правило, не было по причине их почти полного отсутствия в крае. Об этом уже упоминалось.

Короче, рейтарскую службу несли практически без денежного жалования. Но за саму выслугу рейтары наделялись поместьями, опять в зависимости от вида и продолжительности службы. В любом случае, в рейтарских, драгунских и других полках дворяне и дети боярские занимали обычно должности «начальных людей», то есть начальников, командиров.

Временами, в периоды обострения активности военно-боевой службы, число доступных для несения службы дворян и детей боярских настолько уменьшалось, что привлекали и нестроевых. Во второй половине 17-го века по Царской грамоте Курский воевода получил разрешение посылать на заставы отставных дворян и детей боярских, то есть вышедших из состава военно-служилого сословия по старости или болезням [1]. И это были не единичные случаи.

То, что дворянам непременно надо было служить, определялось и царским указом 1677 года. По нему дворяне и дети боярские, которые записаны с городом, но не служили, не могли быть произведены в выборные дворяне – высшей категории дворянства в то время. Кстати, помимо городовых и выборных дворян, ещё были дворовые дворяне. В разряд дворовых дворян зачислялись городовые дворяне за проявленные доблести и заслуги.

Надо сказать, что военная служба в Курском крае, которая называлась «служба кровию и смертию», таковой и была. Из-за беспрерывной военно-боевой службы число погибших и раненых дворян и детей боярских было настолько велико, что привлечение нового пополнения проводилось жёстко. В документах конца 16-го века говорится о силах «Турского, и Крымского, и Нагай, и Литовского короля, с ним же совокупишася ярым образом Полша, Угры, Немцы Лифлянские и другие Свейские». Удары этих сил обрушивались обычно на юго-западную со стороны Москвы часть государства, а именно на Курский, Рыльский, Путивльский уезды. Из Дикого Поля постоянно набегали татары, часто уводя в полон людей сотнями. Города и поместья подвергались жестокому разорению. Это держало дворян и детей боярских в постоянной разведочной и сторожевой службе.

Как пишет А.А.Танков, «польские отряды во время нападений и войн захватывали, главным образом, военных людей, тогда как татары по преимуществу влекли в плен из поместий, вотчин, сел и деревень беззащитных людей и томили их в плену, откуда возвращались далеко не все и не всегда. Увод в татарскую неволю сопровождал каждое нападение татар, ногаев и других хищных степняков».

Поражают громадные расстояния, которые должны были преодолевать регулярные сторожевые разъезды местных дворян, детей боярских и казаков в обширных степных окраинах Московского государства. В боярском приговоре 1571 года было сказано: «А посылати на Донецкия сторожи детей боярских… А служити с поместий и посадских земель, да с денежнаго жалования». Сторожевые разъезды отстояли друг от друга на полдня, на день, а порой и на два и три дня конного пути. Тем не менее, между ними была постоянная связь. В донецкой степи, например, было семь сторож (застав), причем ближайшая от Рыльска и Путивля отстояла на четыре дня конного пути, более 300 верст по лесам, болотам, степям. Последняя, седьмая, отстояла от Рыльска и Путивля на 430-450 верст. И все это – в пределах татарских кочевищ. Для доставки вестей бывшие на сторожах дети боярские должны были проскакать эти громадные протяжения, да ещё часто по территории неприятеля. Так что сторожевая служба считалась исключительно трудной и опасной. Места те политы кровью дворян и детей боярских. Как пишет А.А.Танков, цитируя старые источники, «не столь часты деревья в лесу, как татарские кони в поле, их можно уподобить туче, которая появляется на горизонте и, приближаясь, более и более увеличивается. Вид их легионов наведет ужас на воина самого храброго. У каждого татарина имеется ещё по две запасных лошади… в случае преследования татарин, несясь во весь опор, перескакивает с усталого коня на заводного, прежний конь начинает скакать с правой стороны своего хозяина, чтобы тот, в случае нужды, мог снова перескочить на него».

Вот с такой грозной силой и боролись ополчения дворян и детей боярских Курского края. Среди них были дети боярские Иван Клёсов и его сын Кирей, и сын Кирея Сергей, и сын Сергея Кондрат, и братья Кондрата Василий и Максим, и сын Кондрата Афанасий Клёсов. А также братья Кирея Савва и Лука Клёсовы, сын Саввы Остахей (сын боярский, призывы на службу в 1626 г. [7], 1636 г. [8], 1639 г. [9] и 1645 г. [10]), сын Остахея Иван (рейтар, призыв 1675 г. [11]), сын Ивана Михаил (рейтар, призыв 1697 г. [12]), сын Луки Антон (сын боярский, призыв 1639 г. [13] и 1645 г. [14]), сын Кирея Прокофий (рейтар, призыв 1675 г. [15] и 1682 г. [16]), сын Прокофия Иван (рейтар, призыв 1697 г. [17]), брат Ивана Антип (городовой службы, призыв 1697 г. [18]). И, помимо них и вместе с ними Иов Клёсов и сын его Самойла (рейтар, призыв 1697 г. [19]), Дементий Клёсов и сын его Афанасий (сын боярский, призыв 1630 г. [20]), сын Афанасия Павел (рейтар, призыв 1675 г. [21]), сын Павла Потап (копейщик, призыв 1697 г., [22]), Карп Клёсов и сын его Леон (рейтар, призыв 1697 г. [23]), брат Леона Михаил (городовой службы, призыв 1697 г. [24]), еще один Леон Клёсов и сын его Степан (того же призыва 1697 г., рейтар [25]), Тимофей Клёсов и сын его Савва (сын боярский, призыв 1645 г. [26]), Кирилл Клёсов и сын его Трофим (городовой службы, призыв 1697 г. [27], и Захар Клёсов, пушкарь, призыв 1645 г. [28]. Все тридцать два Клёсовых – курские. Курчены, как тогда говорили.

Времена те для жизни в Курском крае были опасные. В переписных полоняничных книгах того времени шли бесконечные записи о татарских набегах на города, деревни и поместья и уводе ими пленников. Напомню, что поместье Ивана Клёсова было образовано в 1639 году. Через пять лет, в 1646 году на Курский уезд произошел крупный набег татар. Как пишет А.Танков, «из списка полоняников видно, что из 34 дворянских поместий Курского уезда были схвачены дворяне – старики и малолетние, дворянки – женщины и девушки, таким образом 34 дворянских семейства были повлечены татарами в тяжкое рабство. За ними вели крестьян с их семействами… Тридцать четыре поместья было разорено и дымилось в развалинах… Азиатские хищники, возбужденные своею хищническою удачей в Курском уезде, не спешили оставлять пределов Курского края, а двинулись своей ордой в Рыльский уезд. Здесь в начале они действовали успешно, но потом храбрый отряд рыльских ратных людей в жаркой битве с татарами отбил у кочевников Курчан детей боярских и их жён и детей, мальчиков и девушек, и крестьян с семействами их, всего – 439 человек». И далее – «недаром у каждого дворянина и сына боярского, у всякого помещика все его доспехи и вооружение висело на стене у его кровати».

 

Рейтарский подпрапорщик из пустопоместных детей боярских с ротным знаменем, 1680 год (рис. О. Федорова из книги А. Малова «Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории 1656-1671 гг.», М., 2006)

Цитируем опять А.Танкова: «В 1680 году в Курско-Белгородском крае совершился страшный по своим кровавым последствиям татарский погром, более всего отразившийся на местном дворянском военно-служилом сословии и в значительной степени захвативший огнём, мечём и пленом лиц и других сословий… В Белгороде и в Белгородском уезде было побито, сгорело и в полон взято татарами 471 человек мужчин и 368 женщин… Большинство погибших страшной смертью и попавших в тяжкую неволю были дворяне и дети боярские с женами и детьми и другие ратные люди. Бросившись на дворянские поместья, татары избивали там беззащитных детей в возрасте от 15-ти лет до грудных младенцев. Всего пострадало детей 294 человека, в пламени погибло 28 мальчиков, от четырех лет до полугода, и 42 девочки». «Всего же за один 1680-й год (татарами) было взято, побито и пожжено всяких чинов людей, жён и детей 3 258 человек, да у них же взято 24 193 головы скота, 4 828 ульев с пчелами, сожжено 4 церкви, 688 дворов, 4 мельницы, 8 хуторов».

Опустошив уезд, татары или ногайцы удалялись в степи на 30 или 40 верст от границы, останавливались в безопасном месте, отдыхали, собирали и делили между собою добычу, состоявшую из пленных и домашнего скота. Профессор Д.И.Багалей пишет в «Очерках из истории колонизации и быта степной окраины Московского Государства (Чтения в обществе истории и древностей российских. 1886): «И бесчеловечное сердце тронется при прощании мужа с женою, матери с дочерью, навсегда разлучаемых тяжкою неволею, а зверские мусульмане бесчестят жен и девиц в глазах мужей и отцов, обрезывают детей в присутствии родителей, одним словом совершают тысячи неистовств. Крики и песни буйных татар, стоны и вопли несчастных Русских приведут в трепет и жестокую душу. Пленники отвозятся в Крым, Константинополь, Анатолию (Малую Азию) и другие страны. Поделив пленных, татары уводят их в улусы и продают в рабство».

«Недаром также по селениям Белгородско-Курского края при появлении в известной местности татар, население ее кричало «Татары идут, смерть наша идет!» Таков был вопль отчаяния мирного населения. Ратные же люди на конях – дворяне и дети боярские впереди всех, должны были немедленно – во всякое время дня и ночи схватываться с татарами и биться до последней капли крови. Обстоятельства жизни и быта Курского края в 16 и 17 веках были таковы, что изо всех ратных людей, стоять на первом месте приходилось дворянам и детям боярским, кроме того они были начальными людьми и над отрядами драгун, рейтар, казаков и проч.» [1].

С этим и были связаны походы, в которые ходили внук Ивана Сергей и правнук Кондрат Клёсовы. Что это были за походы в полку Ромодановского в 1674-1675 гг., и что за Казикерменский поход в полку Мамонова в 1694-1695 гг.?

Походы Чигиринский, Азовский и Казикерменский

Походы с Ромодановским были частью операций, предпринятых царем Алексеем Михайловичем перед концом своего царствования, для утверждения за Россией правобережных территорий Малороссии. Левобережная сторона Днепра (со стороны России) была воссоединена с Россией ещё после Переяславской Рады, в 1654 году. А правобережная оставалась под сильным влиянием турок. Гетманом на обеих сторонах Днепра, то есть единым гетманом Украины в 1674 году был признан Самойлович, но Дорошенко, прежний гетман Западной Украины, резиденция которого была в Чигирине, на правой стороне Днепра, не признавал Самойловича, и маневрировал между запорожскими и донскими козаками и Москвой. В то же время он заигрывал с турецким султаном, и по полученным сведениям, в ходе переговоров с московским представителем послал за подмогой к орде в Крым.

Самойлович слал депеши к царю про Дорошенко – «Не только к пашам, но к самому султану и хану знатных людей посылает, также и к полякам. …На эту сторону он никогда не переедет и старшинства с себя не сложит, того у него и в помышлении не было, нет и не будет… он из этого смех строит и между малороссийским народом разные всевает небывалые слова». Самойлович просил указа идти на Дорошенка, пока не пришли к нему турки и татары на помощь [6]. Князь Г.Г.Ромодановский с войсками двинулся на Чигирин и осадил его, и Дорошенко, не имея от турок известий, и понимая всю безнадежность своего положения, сдал Чигирин и сложил с себя гетманство. Это был так называемый первый, но далеко не последний поход русских войск и украинских казаков на Чигирин. Собственно, это положило начало серии русско-турецких войн, а точнее войн Османского государства и союзного с ним крымского ханства.

В продолжении этих войн и принял участие Кондрат Сергеев сын Клёсов. Казикерменский поход, который упоминается в Разборной книге детей боярских, был частью похода Петра I на Азов, так называемого «первого азовского похода 1695 года». Бомбардирскую роту вел бомбардир Петр Алексеев, он же bombardir Piter. Всё лето царь Петр с 35-тысячным войском «добывал» турецкую крепость Азов, забросав её тысячами бомб, но так и не взял, и осенью вынужден был отступить. Из всех воинских успехов были взяты только две каланчи. С этой воинской неудачи и началось царствование Петра Великого.

Тем временем отряд курян, среди которых был рейтар Кондрат Клёсов, под началом курского воеводы Ильи Михайловича Дмитриева-Мамонова в конце июля того же года взял турецкую крепость Казикермен в низовье Днепра. В штурме крепости принимали участие также гетман Иван Мазепа во главе казацкого войска, и боярин Б.П.Шереметев со вспомогательным московским конным и пешим войском. Обстрел крепости продолжался пять дней «неусыпно денно и нощно из пушек и мелкого оружия, бросаемый из мортир бомбы», по описаниям казацкого летописца Самийла Величка. По его же описаниям, «одного вечера в Казикермен было заброшено несколько десятков бомб и малых гранат, стреляли из всех обозов. Как будто от молнии, все было освещено в тот тёмный вечер». В итоге через подкоп стена была сломана, и объединенные войска ворвались в крепость. Рукопашный бой длился пять часов, и в итоге Казикермен капитулировал. Из двух соседних турецких крепостей, Аслам-кермена и Муберек-кермена, гарнизон бежал в Крым, бросив большие пушки. За эту операцию Мазепа был награжден орденом св. Андрея Первозванного.

Однодворцы

В начале 18-го века передовые аванпосты служилых людей продвинулись к Донцу и Осколу, границы государства российского стали уходить южнее и западнее, и для военно-служилых людей Курского края настало некоторое послабление. Дворянам и детям боярским было разрешено уходить в отставку и садиться на свою землю, в поместья. Говоря по-современному, становиться фермерами. Если раньше поместья давали только во временное пользование, на время воинской службы, то постепенно указ за указом ограничения снимались, права на владение поместьем стали переходить к прямым наследникам, к женам с детьми, потом к вдовам, и даже боковым родственикам. Когда у служилого человека «поспевали сыновья в службу», то они или «припускались» к отцу в поместье, или жаловались поместьем в отвод от отца. В итоге, когда с поместьями и их наследием наладилась относительная стабильность, оказалось, что многие дворяне и дети боярские не хотят всю жизнь таскать на боку саблю и призываться в войска до самой старости и смерти, и они стали переходить в помещики и прочие землевладельцы мирного времени.

Так стало образовываться сословие однодворцев, или испомещенных служилых людей и их детей. Как отмечает А.А.Танков, в 18 веке в сословие однодворцев перешли многие дворяне, желая освободиться от службы. В 19-м веке им дано было право доказывать свое дворянство и, доказав, выслуживать его обратно военной службой. Но многим фермерство было больше по душе.

Об этом же пишет и К.П.Победоносцев в своем «Курсе гражданского права»: «В состав их (однодворцев) поступили впоследствии некоторые старинные дворянские роды, сделавшиеся мелкопоместными, а при Петре I иные дворяне, уклонившиеся от нового порядка службы, имевшие по 100 и по 200 дворов крестьян, тоже записались в однодворцы».

Во многих случаях, впрочем, переход в однодворцы был вынужденным. Реформы Петра привели к значительному сокращению служилого сословия, в первую очередь, городовых служилых дворян и детей боярских. Им оставалось либо бороться за оставление в войсках, либо переходить на канцелярскую службу, либо – в поместье, на свою землю. Многие в такой ситуации выбрали третье.

В целом, по прошествии некоторого времени и ряда указов правительства, сформировалось сословие однодворцев, которые заняли промежуточное положение между мелкопоместным дворянством и крестьянством. Их так и называли во многих документах – вольные крестьяне, в отличие от крестьян барских, помещичьих, а также крестьян удельных (дворцовых), монастырских, экономических (церковных). Фактически – фермеры.

Большинство детей боярских не имели крестьян, и после ухода в поместья стали заниматься сельским хозяйством сами, семьей, иногда привлекая наёмных работников. Тем не менее, указ от 1631 года определял нормы крестьянских дворов на поместье. В Курском крае эта норма составляла на четверть по восьми дворов крестьянских и по четыре двора бобыльских (безземельные крестьяне, а также торговые и мастеровые, ремесленные люди, позже – «дворовые люди»). Но если раньше поместья были «белой землей», с которой вместо оброка арендатор или владелец нёс личную военную государеву службу, то теперь, после ухода в оставку на землю, с неё надо было платить денежный налог. Кстати, землепашеством однодворцы занимались мало, вспахивая и засевая только 10-15% своей земли. В основном, они занимались другими отраслями сельского хозяйства, например, садоводством, пчеловодством («бортные ухожеи»), хмелеводством, птицеводством, рыболовством, овцеводством, свиноводством, коневодством.

Административной единицей, с которой платились налоги в государеву казну, являлся двор. Первоначальный двор – это было то самое поместье, выданное в качестве вознаграждения за службу, и в которое «подпускались» дети и ближайшие родственники. Поэтому поместья делились на «дворы» по ходу разрастания семейства. Семьи во дворах жили часто большие – дед с женой, их дети с женами и внуками, порой и правнуки. Мужчины, на которых лежало хозяйство, и назывались однодворцами, их жены – однодворки. Ревизские сказки, в форме которых производилась перепись однодворцев, так и записывали однодворцев – по дворам. Таких «ревизий» между 1720-ми и 1858 годом было десять, хотя были ещё более ранние, предревизии, или ландратские переписи.

Примером такого большого двора был первый двор в деревне Клёсовой по 1-й ревизии Курецкаго стана 1710 года – хотя фактически сама ревизия была в 1719-1722 гг. (ГАКО, ф. 184, оп. 4, дело № 12, лист 177), шедший по категории «Однодворцы, рейтары». Сейчас социологи такой двор назвали бы «кластерным». Во дворе записаны Афанасий Кондратьев сын Клёсов (внук Сергея, сына боярского), 35 лет от роду, его жена, семилетний сын и годовалая дочь, два племянника возрастом 16 и 18 лет, жена старшего племянника и их 6-месячная дочь. Восемь однодворцев на одном дворе. В соседнем дворе жил второй внук Сергея Клёсова, 50-летний Еремей Васильев сын Клёсов с семейством, в третьем дворе брат Еремея 40-летний Иван с семейством, в четвертом дворе их брат 30-летний Григорий с семейством, в пятом вдова их брата Матвея с семейством, и так далее. Всего дворов в деревне в то время было 12, и жили в них 35 «однодворческих душ».

В 1744 году вторая ревизия показала, что в деревне Клёсовой живут уже 70 человек – 69 однодворцев и один наёмный крестьянин. К началу ХХ века неполная родословная Клёсовых насчитывала 176 человек, а до наших с женой двух внуков сейчас насчитывает 16 поколений. А всего потомков Ивана Клёсова с 16 века уже и не сосчитать. Должны быть многие сотни. Хотя Гражданская война и Великая Отечественная их количество резко поубавили – непосредственно и опосредованно.

Не надо думать, что эти дворы следовали вплотную друг за другом. Никакой тесноты не было, во всяком случае, поначалу. Триста четвертей, 180 гектаров (в случае поместья Клёсовых) – это большая территория. 250 современных футбольных полей. Поэтому дворы располагались по разным сторонам реки, в разных краях поместья. Или как удобнее соседям-родственникам. Да и тем, у кого было 20 четвертей, семнадцать футбольных полей – места тоже было достаточно. Со временем, конечно, шло умножение дворов и их соответствующее дробление. Дети обычно делили землю отца поровну, исключения были связаны с гибелью детей или уходом их на службу и при переездах. То есть в однодворческих деревнях были все признаки родовой общины. Такие общины были крайне замкнутыми, посторонние допускались на землю крайне редко. Редкими посторонними были зятья. Редкими они были потому, что дочери обычно уходили к мужу в его деревню, как правило, такую же однодворческую, и часто носящую название по фамилии её жителей. Зятья редко приходили во двор к дочери, поскольку сестра при братьях своей доли обычно не получала. Разве что когда дочь – единственная наследница. И то – нечего зятю здесь делать, земля выслуженная, жалованная, и в поместном приказе за предком и потомками записанная.

Родословная Клёсовых изобилует примерами ухода дочерей в такие однодворческие деревни, и прихода из таких же.

Ревизская сказка 1763 года: 1) Парамон Афанасьевич (1713 г.р.), жена Екатерина, взята Курского уезду из деревни Анахиной дочь однодворца Анахина. 2) Матвей Парамонович (1740 г.р.), жена Акилина, взята из деревни Якшино дочь однодворца Якшина.

Ревизская сказка 1782 года: 1) Григорий Парамонович (1748 г.р.), жена Устьинья, взята Фатежской округи деревни Шуклиной дочь однодворца Анисима Шуклина. 2) Дочь Парамона Афанасьевича Василиса (1761 г.р.), выдана в замужество Курской округи в деревню Перкову за однодворца Акима Перкова. 3) Авдей Яковлевич (1740 г.р.), жена Мавра, взята Льговской округи деревни Полячковой дочь однодворца Ивана Полячкова. 4) Евпат Лукьянович (1734 г.р.), жена Екатерина, взята Курской округи деревни Умрихиной дочь однодворца Степана Умрихина.

Ну, и так далее. Бывают и забавные варианты. Запись в церковной книге: О браком сочетавшихся. Жених – Дмитриевского уезда деревни Клёсовой Тимофей Феодоров Клёсов, православного вероисповедания, 19 лет. Невеста – той же деревни Елена Яковлева Клёсова, православного вероисповедания, 17 лет. Поручители по жениху – деревни Клёсовой Сергей Амвросиев Клёсов и Кондрат Феодоров Клёсов; по невесте – той же деревни Тимофей Захариев Клёсов и деревни Яковлевой Сидор Петров Яковлев.

Другая запись. Жених – Дмитриевского уезда деревни Клёсовой Иван Феодоров Клёсов, православного вероисповедания, 26 лет. Невеста – той же деревни Татьяна Иванова Клёсова, православного вероисповедания, 19 лет. Поручители по жениху – деревни Клёсовой Власий Архипов Клёсов и Кондрат Феодоров Клёсов; по невесте – той же деревни Стефан Семионов Клёсов и деревни Пыхтиной Льговского уезда Стефан Иванов Пыхтин.

И таких – немало. Но это уже 19-й век, род разбежался по ветвям.

Земля, полученная в поместье, путем испомещения служивых людей, называлась четвертной, а право владеть этой землей называлось четвертным правом. «Позятьевщина», когда «приставший на наследницу» зять-чужеродец входил в четвертную общину, обычно не давала формального четвертного права, и формальными земельными актами не оформлялась. Крепостных крестьян среди них, конечно, не было, поскольку не пойдет свободная однодворка за барского крепостного. Поэтому женихи и невесты были сплошь однодворческие, из своего круга. Н.А.Благовещенский отмечает, что однодворцам было присуще «страшное чванство своим происхождением и высокомерная родовая нетерпимость к низшим сословиям». И далее – «многие из них были дворяне и притом истинно родовитые», но попали в подушный оклад за нежелание служить.

И вот здесь перейдем к подушному окладу, и вообще к судьбе однодворческого сословия в России. Она, эта судьба, является результатом нескольких характерных российских процессов – исчезновение заметной части дворянства с перетеканием дворян в фермерство, в крестьянство, вытеснение патриархального уклада более мобильным, агрессивным, «безродным», и, как база всего этого – безжалостная роль государственной машины в перемалывании уклада российской жизни, что в итоге и привело к падению государства Российского.

Об этом же можно сказать и другими словами – всё перечисленное отражало объективный процесс «индустриализации» и, в частности, развития земледельческой промышленности России, начиная с Петра I – процесс, который Россия с её укладом не выдержала.

Пошло это ускоренным порядком, начиная с реорганизации Петром русской армии. Прежние смотры, разряды, разборы, ревностное сохранение «чистоты» военной структуры и забота о служилых людях путем их испомещения, раздачи поместий, заменились унифицированными постоянными войсками и способом их содержания. Вместо внимательного отбора тех, кто «конен и оружен», и содержания служилых в большой степени за их же счёт, пошел работать армейский конвейер, который полностью оплачивался казной – и коней, и оружие, и обмундирование, и провиант, и всё остальное. Страна разделилась на две части – на тех, кто служил и воевал, и тех, кто армию содержал. Содержал, естественно, за счёт налогов, податей, оброка, тягла. Россия с её патриархальным укладом для этого не годилась. Страна напряглась. Для такого резкого поворота в общественных отношениях и были нужны реформы Петра I.

Лозунг Петра «в России никто землями даром не владеет» на деле означал сильное «изоброчение», налогообложение земли в частной собственности. И в этом смысле однодворцы как сословие – это, по сути, творение Петра I. Напомню, что поначалу однодворцы были в основном дворяне и дети боярские, набиравшиеся «по отечеству», оставившие службу и занявшиеся сельским хозяйством. В рамках задачи по «индустриализации» страны это сословие за 100-150 лет было безжалостно унифицировано и лишено прежних прав. Сначала к ним, однодворцам, присоединились и представители более низкого разряда служилых людей, набиравшиеся «по прибору» – пушкари, копейщики, затинщики, казаки, получавшие значительно меньшие земельные наделы, как правило, не больше 10-25 чет. Далее рядом указов было достигнуто внутреннее перемешивание этого сословия, перевод его с четвертного права на подушное, и в итоге формальное превращение в крестьянство – «казенное», и потом «государственное».

Никто, конечно, в правительстве такой план специально не вынашивал. Это происходило само собой, и подстегивалось очередными указами, как часть движения России по пути экономического развития.

Пролистывая содержание однодворческих «ревизских сказок», от первой, в 1710-1724 годах, до десятой, в 1858-ом, мысленно отмечаю вехи в уничтожении прежнего уклада жизни детей боярских, севших на свою выслуженную, заслуженную землю, в свои поместья.

1-я ревизия, все Клёсовы, все 12 дворов, отмечены как «однодворцы, рейтары», или «однодворцы, городовые» (ГАКО, ф. 184, оп. 4, дело № 12, лл. 177-179). Других не было. Городовые – значит, вышли в отставку со службы, прикрепленные по городу, как описано выше. Оклад со двора, то есть подворный налог, с рейтар-однодворцев тогда брали тридцать алтын, то есть 90 копеек, с однодворцев-городовых – два рубля со двора. Через год, в 1711-ом, указом Петра I однодворцев формально отнесут к отдельному сословию, то есть группе подданных, которые по делам своей общественной деятельности имеют юридическое право и возможность совещаться (со-словие). Как пишет Н.А.Благовещенский, по последующего указу от 14 мая 1723 года «в новое сословие однодворцев вошли все прежних служб служилые люди, не исключая и городовых дворян».

Одновременно с тем для однодворцев была учреждена дополнительная подушная подать «по четыре гривны с души», которая получила позже название «оброчной подати». Это было добавлено к подворной и подушной подати, и суммарный налог составил в среднем рубль и 10 копеек с души. По тем временам – большие деньги. И далее Н.А.Благовещенский пишет – «Вся сила этого нового установления заключалась в том, что вольные люди, прежних служб служилые, были приравнены к крестьянам; земли их, некогда данные за прямую службу и ради этой службы, были изоброчены, сделались тяглыми землями». Наконец, сверх всего, указом Петра от 1724 года однодворцы были прикреплены к земле, которую они не имели права ни продавать, ни покидать, и была введена круговая порука на однодворческую общину. Иначе говоря, если однодворцы уезжают, покидают общину, то оставшиеся выплачивают за них все подушные налоги. Казне нужны были деньги.

Нечего и говорить, что такие меры не приводили к повышению духа однодворцев. Они видели в них откровенное ущемление своих прав. Вообще реформы Петра прошлись катком по земельным отношениям в России. Правда, в то же время они способствовали созданию однодворческих общин.

 

Так выглядела ревизская сказка I ревизии

2-я ревизия, 1744 год. Почти двадцать лет прошло после Петра I, страной правит его дочь Елизавета Петровна. Россия в целом справилась с последствиями петровского финансового кризиса, наступила относительная стабильность. Дальнейшее закрепощение помещичьих крестьян и запрещение поступать им по своей воле на военную службу (указ от 1742 года) моих однодворцев не коснулось, поскольку у них таких крестьян не было. Точнее, по ревизии в дополнение к 69 однодворцам деревни Клёсовой был один крестьянин (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 15, л. 427). Работали Клёсовы сами.

Между тем, со времени первой ревизии в отношении однодворцев произошло важное новшество – «по распоряжению правительства, в 1712 году все однодворцы, не поступившие в регулярную службу, написаны в одну статью, а в 1724 году причислены к государственным крестьянам» [29]. Государственные крестьяне – потому, что платят налоги в государственную казну. Именно поэтому их ещё называли казенными крестьянами. В.И.Даль в своем «Толковом словаре» приводит старую поговорку – «Казённый крестьянин живет, как бог велит, а барский, как барин рассудит». Вот так и происходил переток отставных дворян и детей боярских в крестьянство. И переток был довольно массовый.

3-я ревизия, 1763 год. Год назад на престол взошла Екатерина II, которую позже назовут Великой. Через три года, 14 декабря 1766 года, они издала манифест, которым представители разных сословий призывались в особую комиссию «не только для того, чтобы от них выслушать нужды и недостатки каждого места», но и «для заготовления проекта нового уложения». 30 июля следующего, 1767 года была созвана «Комиссия для сочинения проекта для нового уложения» из 565 депутатов всех сословий, кроме крепостных крестьян. В Комиссию вошли представители поместного дворянства, чиновники, однодворцы, представители казачества и прочие сельские обыватели.

Наказ однодворцев в Комиссию напоминал, что «после прапрадедов и прадедов наших деды и отцы наши, разных служб – рейтары, копейщики, козаки, пушкари и протчие разного чина люди, в том числе кои служили предкам вашего императорского величества дворянскую службу… жалованы за те службы вотчинами и поместными землями… и по усмотрению главных генералитетов… выбраны в гвардию в лейб-компанию и произведены в штап- и обер-офицерские ранги». Далее Наказ сообщал, что на тех, кто ушел в оставку, не было «всякого на них положенного подушного платежа». И затем идёт жалоба – «И яко тех бедных за кокие винности и преступления положены в подушный оклад?» Среди последующих жалоб имеется и та, что раньше «имелось с нас окладу по 1 рублю и 10 копеек, а с 1764 года взыскивается по 1 рублю 70 копеек, чего мы… только себе почитаем во отягощение… уже многим и пропитания иметь не от чего» (РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 10а, лл. 373-377).

Другой наказ сообщает – «из находящихся разного звания чинов людей прежних служб, верстанных немалыми землями и денежными окладами, а протчие жалованы, вместо хлебного и денежного жалования, землями. И многие в ряд с дворяне написаны, как значит и по разрядном архиве, кои вышли до 1 переписи… И таковых однодворцев, которые действительно о своём дворянстве могут доказать, не повелено ль будет из окладу выключить и причислить во дворянство» (РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 109, ч. Х, лл. 479-482).

В целом, наказы и выступления депутатов были довольно смелыми и конструктивными. Екатерина II осталась недовольна комиссией и её закрыла.

4-я ревизия, 1782 год. Продолжается правление Екатерины II, и будет продолжаться ещё четырнадцать лет. Из молодых однодворцев стали активно брать в рекруты. Обычно в деревню приходила разнарядка, и община решала, кому идти в рекруты. Из рекрутов в деревню возвращались редко, и община судьбы рекрутов, видимо, и не знала. Годов смерти рекрутов в ревизиях нет, в отличие от прочих однодворцев. По 4-й ревизии из деревни Клёсовой в рекруты забрали Фому Клёсова (1770, в 22 года), Лонгвина Клёсова (1770, в 26 лет), Харитона Клёсова (1775, в 26 лет, вернулся отставным гренадером через десять лет), Григория Клёсова (1778, в 33 года). По итогам переписи в деревне 56 однодворцев и 56 однодворок (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 139, лл. 228-232).

5-я ревизия, 1795 год. Завершается правление Екатерины Великой. Царица умрет 6 ноября следующего, 1796 года, а уже 10 ноября император Павел I, только взойдя на трон, отменит рекрутский набор. Но за 13 лет, с 4-й ревизии, в рекруты из деревни Клёсовой забирали, причём значительно в более молодые годы, чем раньше: Петр Клёсов (1782, в 16 лет), Ефим Клёсов (1790, в 18 лет). По итогам переписи в деревне 53 однодворца и 51 однодворка (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 216, лл. 1-7).

При Павле начнётся переход от четвертного права к душевому. Это – болезненная часть истории однодворцев. Она связана с переделом земель. Дело в том, что выданные 100-200 лет назад дворянам и детям боярским поместья, в то время довольно обширные, а также относительно небольшие угодья для испомещения служилых людей более низких категорий заселялись и дробились неравномерно, что вполне естественно. Возник сильный разнобой в размере наделов на однодворческую душу. При императоре Павле было решено переходить от четвертного, наследственного принципа, к подушному, и перераспределить землю по 15 десятин (10 четвертей в поле, а в дву потому ж) на человека, точнее, на «ревизскую душу», или 60 десятин на двор. Оказалось, что столько земли просто нет. Тогда было решено там, где земля есть, выдать по 15 десятин, а где её столько нет – по 8 десятин (5-1/3 четвертей) на ревизскую душу. Но в любом случае малоземельным это было выгодно. Ведь служилые низких категорий зачастую испомещались только 25 четвертями, и с тех пор дробились так, что на человека приходилось буквально по четверти, а то и меньше, если не считать, конечно, самовольных захватов земель. По 15, и даже 8 десятин на душу было не сравнить с четвертным вариантом.

Естественно, малоземельные при переходе на душевой передел ликовали, а многоземельные были этим крайне напряжены. Павел I процарствовал всего пять лет, но его подушная реформа растянулась почти на целый век, доводя местами до физических столкновений между малоземельными и многоземельными крестьянами. Тем более однодворцы многих малоземельных, хотя и вольных крестьян, считали значительно более низкими по статусу. Среди них было много пришлых – «на наследницу-однодворку», пришедших на купленные земли, и прочих разночинцев и кулаков.

Возможно, поэтому в последующей, 6-й ревизии в 1811 году, число жителей в деревне Клёсовой уменьшилось – с 53 мужчин до 47, на 20 дворах (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 343, лл. 407-409). Два семейства, видимо, вспомнив военное прошлое предков, отбыли в 1810 году на строительство военных верфей в Херсон, одна семья отбыла в город Курск «на мещанство». Двоих все-таки забрали в рекруты – Лариона Клёсова (1806, в 20 лет) и Сафона Клёсова (1808, в 24 года). Возможно, ушли сами. Отечественную войну 1812 года они встретили уже, наверное, с немалым военным опытом, отслужив по нескольку лет.

Кстати, двое Клёсовых, Лев Борисович и Александр Борисович, оба гвардии пятидесятные ротные начальники были отмечены за заслуги в Смоленском ополчении в войне 1812 года [30-32]. На нашем генеалогическом дереве их пока нет. Возможно, боковая ветвь.

7-я ревизия, 1816 год. Однодворцев в рекруты продолжают брать: Алексей Клёсов (1813, в 27 лет), Петр Клёсов (1813, в 27 лет), Яков Клёсов (1813, в 37 лет). По итогам переписи в деревне 49 однодворцев и 46 однодворок (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 487, лл. 199-201).

8-я ревизия, 1834 год. В середине между двумя ревизиями один двор переселился в Оренбургскую губернию, двоих забрали в рекруты. В остальном жизнь идет чередом, в деревне 57 однодворцев и 59 однодворок, хотя количество дворов резко понизилось – с двадцати в 1811 году до одиннадцати (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 720, лл. 222-227).

9-я ревизия, 1850 год. Похоже, что бурные события, происходящие в стране по переделу однодворческих земель – с четвертных на душевые – деревни Клёсовой не касаются. Всё идет по-прежнему. Двое уходят в рекруты – Алексей Клёсов (1837, в 23 года, вернулся в деревню через двадцать лет отставным солдатом) и Андрей Клёсов (1844, в 21 год). В деревне 13 дворов, на два двора больше, чем в предыдущую ревизию, но прибавление в людях более заметное – уже 71 однодворцев и 72 однодворок (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 850, лл. 641-647). Вторую ревизию подряд число женщин в деревне больше, чем мужчин, пусть ненамного. По старым однодворческим приметам это означает трудности в хозяйстве, экономическое падение деревни.

Последняя, 10-я ревизия, 1858 год. В целом, все идет по-прежнему. Четверых отдали в рекруты – Фрол Клёсов (1854, в 21 год), Казьма Клёсов (1854, в 30 лет), Финоген Клёсов (1854, в 20 лет) и Поладий Клёсов (1855 год, в 19 лет). В деревне 14 дворов, 71 однодворец и 73 однодворки (ГАКО, ф. 184, оп. 2, дело № 1112, лл. 626-639). Как будто застыли однодворцы в своей неподвижности на 150 лет. На самом деле, такая неподвижность и была свойственна многоземельным однодворцам. Счастье однодворцев было именно в неподвижности. Это и был по своей сути патриархальный уклад жизни.

Ещё одна особенность такой неподвижности – родовая замкнутость. «Приоброченную» землю нельзя было продавать, её можно было уступать только ближайшему родству, и даже «позятьевщина», как отмечалось выше, была редкостью. Поэтому настоящие, многоземельные однодворческие деревни, в которых жили потомки дворян и детей боярских, обычно знали свои родословные, помнили не только кто от какого деда происходит, но и знали, кто с кем и в какой степени состоит в родстве. Малоземельные, тем более «перешедшие на ревизские души», со многими пришлыми, припускными и присудившимися, такого знания не имели. Как писал Н.А.Благовещенский, «эти воспоминания с точностью хранятся лишь детьми боярскими, никогда не забывавшими про свою родовитость и прежнюю службу дедов своих, в сборных же селениях не бывает преданий». Собственно, это и принималось за «чванство своим происхождением» родовитых однодворцев теми, кто своих предков и не помнили.

Для того чтобы завершить переход с четвертного права на душевое, правительство буквально выкручивало руки однодворцам. Н.А.Благовещенский приводит пример, как однодворцы в Орловской губернии не смогли представить «настоящих крепостей на землю» – да и кому, казалось, они нужны были через 200 лет после испомещения предков? Тогда сенат приказал разверстать землю по числу ревизских душ по 5-й ревизии, столетней давности. Все четвертные однодворцы «тотчас же перешли на души».

В итоге правительство взяло своё, душевой передел одержал верх, патриархальный быт нарушился, и однодворческая деревня стала разъезжаться. Мои прямые предки после серии засух снялись всем большим семейством и в 1898 году уехали в Сибирь, в Томскую губернию, а потом в Черепаново Новосибирской области. Там они опять отстроились, и зажили крепким хозяйством. А потом наступила революция. Моего прадеда, священника Ермолая Клёсова, отца большого семейства, расстреляли. Тогда немало Клёсовых приговорили к высшей мере, без всякой связи одного с другим. Любили в те годы это дело. Вот далеко неполный список расстрелянных и сосланных Клёсовых:

Клёсов Федор Никанорович, 1872 г.р. Место рождения: Томская губ., русский. Место проживания: Змеиногорский р-н, с. Колывань. Арест: 28 сентября 1937. Осужд. 09.12.1937 тройка при УНКВД по Алтайскому краю, обвинение: по ст. 58-2, 8, 10, 11, расстрелян. 22 января1938. Место расстрела: г. Барнаул. Реабилитирован в мае 1989 прокуратурой Алтайского края. Источник: Книга памяти Алтайского края.

Клёсов Иван Михайлович, 1905 г.р. Место рождения: Курская обл., Конышевский р-н, с. Малахово, русский. Председатель колхоза. Арест: 3 марта 1937. Приговор: 3 года. Реабилитирован в сентябре 1989. Источник: Книга памяти Курской области.

Клёсов Петр Иванович, 1896 г.р. Место рождения: Ставропольский край, Изобильненский район, Ст. Каменобродской, русский. Проживание – по месту рождения. Арест: 10 марта 1932, расстрелян в январе 1933. Источник: Книга памяти Ставропольского края.

Клёсов Георгий Николаевич, 1881 г.р. Место рождения: Ставропольский край, Изобильненский район, Ст. Каменобродской, русский. Проживание – по месту рождения. Арест: 20 октября 1930, осужден 22 мая 1931, приговор – 10 лет ссылки в Северный край. Источник: Книга памяти Ставропольского края.

Клёсов Логвин Никанорович, 1883 г.р. Место рождения: Ставропольский край, Изобильненский р-н, Ст. Каменобродской, русский. Проживание – по месту рождения. Арест: 20 октября 1930, осужден 22 мая 1931, приговор – 10 лет ссылки в Северный край. Источник: Книга памяти Ставропольского края.

Клёсов Прокоп Федорович, 1875 г.р. Место рождения: Омская область, Колосавский р-н. Осужд. 8 августа 1931, приговор: спецпоселение в Томской области, умер в 1933. Источник: данные УВД Томской обл., дело: 32772.

Клёсов Илья Михайлович, 1870 г.р. Место рождения: Ишимский район, д. Быково. Арест: 17 февраля 1938, осужден 4 марта 1938 тройка Омского УНКВД, расстрелян 12 марта 1938. Место расстрела: Омск. Реабилитирован в январе 1959 года. Источник: Книга памяти Тюменской обл.

Окрестности деревни Клёсово

Дед мой по линии матери, Михаил Архипович Куць, с 17-ти лет воевал в Первой мировой войне, потом был командиром в Красной армии, в конце 30-х годов осуждён и отправлен в кратковременное заключение как скрытый родственник белогвардейца, и разжалован из старших офицеров в рядовые. Рядовым же пошел на фронт Великой отечественной, закончил войну старшиной, весь в орденах и медалях.

Брат матери, Николай Гончаров, офицер Белой армии, закончил Гражданскую войну отходом в боевых порядках из Крыма, потом, по слухам, жил в Париже. Сейчас разыскиваю его потомков.

Отец мой, Клёсов Алексей Иванович, 1923 года рождения, закончил военное летное училище в 1941 году, войну завершил в войсках военного сообщения со взятием Кёнигсберга в апреле 1945-го, служил в Инстербурге (потом Черняховск) Калининградской области, затем в Риге, потом на ракетно-космическом полигоне Капустин Яр, и смертельно больным направлен оттуда дослуживать в Сочи.

Брат Евгений тоже продолжил потомственное офицерство, служил в военных сообщениях всю выслугу лет в Тюмени и Кемерово, затем на Кавказе. Я вот в Бостоне. Дочь с детьми, нашими внуками – постоянно живет во Франции. Нормальная биография. В самом деле, зеркало государства Российского с переходом в нынешние времена.

ДНК-генеалогия Клёсовых

У меня – гаплогруппа R1a, восточно-карпатская ветвь. В Белграде я узнал, что моя фамилия происходит от старосербского «конный наездник», «кавалерист». Мой 67-маркерный гаплотип – следующий:

13 24 16 11 11 15 12 12 10 13 11 30 – 16 9 10 11 11 24 14 20 34 15 15 16 16 – 11 11 19 23 15 16 17 21 36 41 12 11 – 11 9 17 17 8 11 10 8 10 10 12 22 22 15 10 12 12 13 8 15 23 21 12 13 11 13 11 11 12 13

Каждое число здесь является характерным для моей ДНК (Y-хромосомы) и связано с такими же числами в ДНК моих прямых предков по мужской линии, за исключением тех, которые мутировали так, что число сдвинулось – обычно на одну единицу вниз или вверх. Чем древнее общий предок группы людей, тем больше таких мутаций. Иначе говоря, по числу мутаций можно рассчитать, когда жил общий предок группы людей.

Поэтому когда в апреле 2013 года мы устроили слёт Клёсовых, предполагаемых потомков Ивана Клёсова, 1580 года рождения, собравшись в деревне Клёсово Конышевского района Курской области, то пришли к выводу, что было бы интересно проверить, а в самом ли деле мы родственники, или, напротив, случайные однофамильцы. И вообще, прошло 430 лет со времени жизни предполагаемого общего предка, и мало ли что могло с тех времен произойти…

Шансы были в пользу того, что большинство из нас – родственники, потомки Ивана Клёсова, или, может быть, более раннего или более позднего общего предка. Мои предки уехали из деревни Клёсово в конце 19-го века. Александр родился в деревне Клёсово в конце 1940-х годов, как и его два сына, Александр и Сергей. У остальных ближние или дальние предки были тоже из деревни Клёсово. Впрочем, среди нас был Константин, отец которого был из Симферополя, а дед – неизвестно откуда, хотя по рассказам отца иногда приговаривал, что он – «курский соловей». Поэтому Константин надеялся, что он тоже наш. В общем, я на всех заказал ДНК-анализ в американской компании, оттуда пришли щёточки для того, чтобы поскрести ими за щекой и отправить обратно в США. Так и сделали. Для начала я заказал определение для каждого из Клёсовых, собравшихся на слет, 12-маркерного гаплотипа.

Результаты пришли довольно скоро, и оказалось, что у всех нас, кроме двух Клёсовых, 12-маркерные гаплотипы идентичны:

13 24 16 11 11 15 12 12 10 13 11 30

Это – так называемая первая панель маркеров на 67-маркерном гаплотипе, приведённом выше. Видно, что мои первые 12 маркеров точно такие же. Отрадно, что Константин, со своим дедом, «курским соловьем», оказался нашим родственником, обрёл свою потерянную до этого родословную. 12-маркерный гаплотип у него точно такой же, как и у нас.

У одного Клёсова, Василия, гаплотип отклонился на одну мутацию (выделена):

13 23 16 11 11 15 12 12 10 13 11 30

Ещё у одного Клёсова гаплотип оказался финно-угорским (или южно-балтийским, на 12 маркерах их надежно не различить), гаплогруппы N-M231:

14 24 14 11 11 13 11 12 10 14 14 30

Формально он отличается на 11 мутаций на 12 маркерах, и общий предок гаплогрупп R1a и N уходит вглубь на десятки тысячелетий. Но это количественное обсуждение здесь и не требуется, ясно, что кто-то из прибалтов (или уральцев) вытеснил предковый гаплотип Клёсовых, так сказать, в один ход, так что данный человек, хотя и носит фамилию Клёсовых, на самом деле относится совсем к другому роду. Ничего на самом деле в этом страшного нет, просто он уже не наш родственник.

Возвращаясь к гаплотипам Клёсовых гаплогруппы R1a, восточно-карпатской ветви, надо сказать, что на всех одной мутации мало, время жизни общего предка по одной мутации не посчитать, погрешность будет очень велика. Поэтому следующим шагом было выбрать одного Клёсова, помимо меня, определить для него 67-маркерный гаплотип, и сравнить с моим. Так и сделали. Гаплотип Александра, отца двух сыновей, оказался таким:

13 24 16 11 11 15 12 12 10 13 11 30 – 16 9 10 11 11 24 14 20 34 15 15 16 16 – 11 11 19 23 15 16 17 20 37 41 12 11 – 11 9 17 17 8 11 10 8 10 10 12 22 22 15 10 12 12 13 8 14 23 21 12 12 11 13 11 11 12 13

По сравнению с моим (повторяю его ниже) – в нём четыре мутации.

13 24 16 11 11 15 12 12 10 13 11 30 – 16 9 10 11 11 24 14 20 34 15 15 16 16 – 11 11 19 23 15 16 17 21 36 41 12 11 – 11 9 17 17 8 11 10 8 10 10 12 22 22 15 10 12 12 13 8 15 23 21 12 13 11 13 11 11 12 13

Для расчёта времени жизни общего предка Александра и меня нужно число мутаций между нами разделить на константу скорости мутации 67-маркерного гаплотипа (0.12 мутаций на гаплотип на условное поколение в 25 лет), получить, что между нами – 4/0.12 = 33 → 34 условных поколений, то есть 850 лет, и полученное число разделить пополам. Получаем 425 лет до общего предка, то есть примерно 1588 год. Напомню, что по данным документальной генеалогии Иван Клёсов родился примерно в 1580 году. Здесь не нужно воспринимать полученное совпадение буквально, потому что надо учесть погрешности расчётов, но суть ясна – с хорошей вероятностью мы ведём родословную Клёсовых примерно с конца 16-го века. Потомки детей боярских.

© Анатолий Клёсов, 2013

ЛИТЕРАТУРА  

[1] А.А.Танков. ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЕТОПИСЬ КУРСКОГО ДВОРЯНСТВА. Издание курского дворянства. Москва 1913; обработал В.Н. Орлов, 2004  

[2] Н.А.Благовещенский. ЧЕТВЕРТНОЕ ПРАВО. Типо-Литография Товарищества И.Н.Кушнерев и Ко., Москва, 1899; обработал В.Н.Орлов, 2007.

[3] Н.М.Карамзин. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО.

[4] В.О.Ключевский. КУРС РУССКОЙ ИСТОРИИ.

[5] И.А.Купчинский. Курскъ и Куряне (изъ исторiи о Курске)

[6] С.М.Соловьев. ИСТОРИЯ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН. Изд-во социально-экономической литературы. Кн. 1 (тома 1-2). М., 1959.

[7] РГАДА, ф. 210, Десятня разборная курчанам, дело № 300, лист 21

[8] РГАДА, ф. 210, Десятня разборная курчанам, дело № 215

[9] РГАДА, ф. 1209, Отказные книги, оп. 188, дело № 15684, лист 376  

[10] РГАДА, ф. 210, Крестоприводная книга, Книги Белгородского стола, дело № 54, лист 1247

[11] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан о службе, поместьях и семье, Столбцы Белгородского стола, дело № 731, лист 388  

[12] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан – детей боярских рейтарской службы и трубачей, Столбцы Белгородского стола, дело № 1491, лист 420  

[13] РГАДА, ф. 1209, Курская отказная книга, оп. 188, дело № 15684, лист 488  

[14] РГАДА, ф. 210, Крестоприводная книга, Книги Белгородского стола, дело № 54, лист 1258

[15] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан о службе, поместьях и семье, Столбцы Белгородского стола, дело № 731, лист 431  

[16] РГАДА, ф. 210, Крестоприводная книга, Дела разных городов, дело № 97, лист 747  

[17] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан – детей боярских рейтарской службы и трубачей, Столбцы Белгородского стола, дело № 1491, лист 378  

[18] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан городовой службы, солдат, рейтар и копейщиков, Столбцы Белгородского стола, дело № 1559, лист 192

[19] [РГАДА, ф. 210, Сказки курчан – детей боярских рейтарской службы и трубачей, Столбцы Белгородского стола, дело № 1491, лист 379

 [20] РГАДА, ф. 210, Список детей боярских (1623-1638), Книги Московского стола, дело № 1070, ст. 1, лист 10

[21] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан о службе, поместьях и семье, Столбцы Белгородского стола, дело № 731, лист 604  

[22] РГАДА, ф. 210, Сказки курчен жильцов копейщиков и рейтар, Столбцы Белгородского стола, дело № 1569, лист 340  

[23] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан – детей боярских рейтарской службы и трубачей, Столбцы Белгородского стола, дело № 1491, лист 377  

[24] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан городовой службы, солдат, рейтар и копейщиков, Столбцы Белгородского стола, дело № 1559, лист 193

[25] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан – детей боярских рейтарской службы и трубачей, Столбцы Белгородского стола, дело № 1491, лист 415  

[26] РГАДА, ф. 210, Крестоприводная книга, Книги Белгородского стола, дело № 54, лист 1282

[27] РГАДА, ф. 210, Сказки курчан городовой службы, солдат, рейтар и копейщиков, Столбцы Белгородского стола, дело № 1559, лист 190  

[28] РГАДА, ф. 210, Крестоприводная книга, Книги Белгородского стола, дело № 54, лист 1551  

[29] К.П.Победоносцев. КУРС ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА. Первая часть: Вотчинные права. СПб.: Синодальная типография, 1896.  

[30] В.Р. Апухтин. Народная военная сила. Дворянские ополчения в Отечественную войну 1812 г. т.1. Москва, 1912.

[31] Смоленское дворянство. Вып. 5. Прошлое и настоящее. Москва. Изд. Смоленского Дворянского Землячества, 2001.  

[32] И.П. Лесли. Смоленское дворянское ополчение 1812 г. Смоленск, 1912.